Кровавая месть

Сандему Маргит

От вожделения Виллему была как раскаленная печь. Одна его рука гладила внутреннюю часть ее бедер, юбки были подняты до талии, так что она была почти обнаженной, его пальцы, собственно говоря ее, легко-легко проводили по коже в самых чувствительных местах.

— Ах, нет, не надо, — жалобно шептала она, — ах, будь добр…

Инстинктивно раздвинув ноги, она согнула их в коленях, не замечая, что делает, находясь, словно в дурмане. При этом она тихо стонала.

Наконец-то он положил руку между

ее ног, и она горячо откликнулась на это: наконец-то она осмелилась признаться самой себе, чего хотела. Она вздыхала от каждого прикосновения его рук. Вот сейчас, сейчас, он войдет в нее…

Но Виллему никогда раньше не переживала этого. Она внезапно перевернулась вниз лицом, почти легла на живот, просунула руку между прижатыми друг к другу ногами — и тело ее задергалось в судорогах. Сначала ее лицо исказила гримаса боли, потом черты разгладились в восхищенной улыбке: она шептала, снова и снова, имя Доминика… Дыхание ее стало спокойным и ровным.

Она долго лежала в изнеможении. Блаженный покой разлился по ее телу.

Теперь она открыла глаза. Горный король исчез, на поляне было пусто. Она больше не нуждалась в нем.

Наконец Виллему встала, едва держась на ногах. Она сняла юбки, уже не боясь увидеть себя обнаженной, и села прямо в лужицу, чувствуя прохладу воды.

Потом, уже одевшись, она с удивлением подумала, что не испытывает ни малейшего стыда. Наоборот, она чувствовала великое облегчение, что-то в ней раскрепостилось, и она рассмеялась переливчатым смехом. Она подняла руки к небу, почувствовав себя свободной, свободной!

Виллему была сделана из того же теста, что и Суль. Она была благовоспитанной девицей, но под этой внешней оболочкой скрывалась природа Людей Льда, их безрассудное ухарство, приносящее им безмерную радость и отчаяние, когда их своеволие сталкивалось с человеческими законами.

Она провела пальцами по волосам, стряхивая мох и сухие листья.

Легкой походкой она направилась через лес и через луга домой, в Элистранд.

В ноябре Элистранд посетил гость.

Это был судья — и его маленькие глазки зловеще сверкали.

Им никогда не нравился этот судья: они считали его продажным, вероломным и пристрастным в ведении дел.

Калеб и Габриэлла холодно приняли его в прихожей.

— Ваша дочь дома? — без всяких предисловий спросил он.

— Виллему? Да, она дома, — ответила Габриэлла.

— Могу я поговорить с ней?

— Конечно, Виллему! — крикнула она. На втором этаже открылась и хлопнула дверь, девушка вышла.

— С тобой хочет поговорить судья, — сказал Калеб. — Нам уйти?

— Нет, оставайтесь, — беспечно произнес судья. — Я слышал, что у фрекен Виллему есть на руке отличительный знак.

Ее родители удивленно переглянулись.

—

В чем дело? — спросил Калеб.

— Я знаю, что имеет в виду судья, — смущенно произнесла Виллему. — Да, у меня есть такой знак.

— Можно взглянуть?

Она послушно закатала рукав блузки и показала судье крестообразный шрам.

— Все правильно, — торжествующе произнес он. — В таком случае я прошу Вас следовать за мной, фрекен Виллему.

Калеб запротестовал:

— Что произошло?

Повернувшись к нему, судья сказал строго:

— Ваша дочь была членом лиги бунтовщиков, устроившей заговор против короля. Был издан указ о том, чтобы хватать всех членов лиги и проводить дознание.

— Но Виллему не устраивала заговора против Его Величества, — вмешалась Габриэлла, — это просто бессмыслица! Юношеские причуды. Вы не можете арестовать ее за это!

— Это не я арестовываю, Ваша Милость. Это делает комиссия Его Величества короля Кристиана V. Я же имею предписание сопровождать туда всех подозреваемых.

— Где это находится?

— В округе Энг.

Виллему затаила дыханье.

— Я готова отправиться туда, мама и папа, — покорно произнесла она.

— Нет, этого мы не допустим! — воскликнул Калеб. — Я поеду с ней!

— Это не разрешается, — сказал судья, сделав предостерегающий жест. — Ваша дочь будет под охраной, и если она не виновна, она вернется обратно уже к вечеру.

Несмотря на их горячие протесты, все было так, как сказал судья.

Виллему поскакала с ним в округ Энг. Но едва они исчезли за лесом, как Калеб сказал:

— По-моему, Маттиас говорил, что нотариус должен на днях нанести визит в Гростенсхольм.

— В самом деле! — согласилась Габриэлла. — Сейчас же едем туда!

Со времен Дага Мейдена все его потомки дружили с нотариусами.

Нотариус и вправду был в этот день у Маттиаса и Хильды. Когда Калеб и Габриэлла приехали, все осматривали усадьбу — и все вместе отправились к ручью, где находились мельница и лесопильня.

Когда они отъехали в сторону от грохочущего ручья, текущего из леса по равнине, Калеб лихорадочно и торопливо изложил суть своего дела.

Нотариус, довольно молодой датчанин, наморщил лоб.

— Да, в эти дни в Энге действительно находится комиссия. Но она прибыла, чтобы разобраться с налогами, поскольку тамошние жители издавна уклонялись от уплаты. Что же касается бунтовщиков… По этому поводу не было никаких распоряжений. Я не совсем понимаю, что имел в виду судья, но, думаю, что он мог неправильно все понять. Конечно, девушка вернется домой сразу же, как все прояснится.

— Это правда, что она не понесет никакого наказания за ту ребяческую метку на руке? — спросила Габриэлла.