Кровавая осень
Шрифт:
Тамас никак не мог сосредоточиться на предстоящей битве, и это означало, что он упустил нечто очень важное.
– Сэр, а что с Таниэлем? – тихо спросила Влора. – Хиланска послал людей в горы. Что, если…
Она умолкла на полуслове.
Нет, это не могло быть важнее битвы. Таниэль – сын Тамаса, но это всего лишь один человек. А сегодня решалась судьба целой страны.
– Я знаю свои обязанности, капитан, – ответил фельдмаршал.
Казалось, Влора хотела еще что-то сказать. Но вместо этого подошла к Олему, все еще стоявшему у входа. Тот лишь молча смотрел, как она
Тамас уже собрался сказать им, чтобы не курили в палатке, но ему хотелось узнать, чем все закончится. Это было предложение мира, попытка извиниться за сказанные минуту назад слова.
Олем взял сигарету и зажал между зубами. Тамас облегченно выдохнул, только теперь сообразив, что все это время не дышал.
Полог палатки приподнялся, и кто-то шепотом заговорил с Олемом.
– Одну минуту, сэр, – сказал телохранитель и вышел наружу.
Тамас остался с Влорой. Фельдмаршал понимал, что она хочет продолжить разговор о Таниэле. Он строго посмотрел на нее, стараясь показать, что не потерпит возражений, но молчание затянулось, и теперь он уже почти хотел, чтобы Влора заговорила. Он не боялся обвинений и упреков. Он был в состоянии справиться с этим.
Но не мог справиться с собственными сомнениями.
Олем вернулся в палатку, ветер принес запах сигаретного дыма.
– Сэр, прибыл наш посыльный. Кезанцы не передали с ним никакого ответа, но их войска уже отходят. У нас будет передышка до завтрашнего утра.
Тамас встал, кашлянув в кулак, чтобы скрыть болезненную гримасу.
– Будем надеяться, что кезанцы не стали хитрей за время нашего отсутствия. Сколько штуцерников тебе удалось отыскать?
– Хиланска разослал их обратно в роты. Но я уже нашел около двухсот человек.
– Ты собрал их снова? Хорошо, у меня есть для них работа.
13
Кресимира – вернее, куклу, с помощью которой Ка-Поэль сдерживала бога, – по-прежнему нельзя было никуда переносить.
Всю ночь Таниэль боролся с нарастающей паникой. Не спал, почти ничего не ел. Наступление утра лишь усилило его беспокойство.
– Нам нужно уходить, – сказал он.
Ка-Поэль решительно покачала головой. Она склонилась над небольшим, размером с солдатский ранец, коробом из веток и сушеной травы, в котором лежала фигурка бога.
– К полудню они будут здесь, – напомнил Таниэль.
Ка-Поэль не ответила. Она закончила плести короб всего несколько часов назад. С тех пор она только и делала, что рисовала на нем тонкие расходящиеся линии кисточкой из конского волоса, которую хранила в рюкзаке. Вместо краски она использовала свою кровь, оставляя на удивление яркий багровый след, совсем не похожий на ржавые пятна засохшей крови.
Все это очень беспокоило Таниэля – сильней, чем обычно.
– Полроты адроанских солдат с духовыми ружьями остановились на ночлег в двух милях отсюда, – снова принялся убеждать он. – Скоро они проснутся, свернут лагерь
Ка-Поэль, видимо, была с ним не согласна. Она медленно и уверенно проводила все новые линии, словно не слыша его слов.
Таниэль коснулся ее плеча:
– Поэль…
Она резко обернулась, отбросила кисточку и вскочила на ноги. Он невольно отшатнулся. Лицо девушки искривилось в сердитой гримасе, сжатые кулаки уперлись в бедра. Ка-Поэль отвела Таниэля в самый угол пещеры и каким-то образом ухитрилась посмотреть на него сверху вниз, хотя и была намного ниже ростом. Она приложила руку к груди, затем к виску и сделала отрицающее движение рукой. Повторила этот жест еще дважды и указала на короб.
«Я сама не знаю, как я это делаю».
Только теперь Таниэль заметил, что ее сорочка и волосы пропитались потом. Плечи девушки дрожали, в глазах сверкали слезы, и он наконец понял, насколько она измотана. Он знал, что Всевидящие умеют сплетать заклинания. Они делали для колонистов Фатрасты зачарованные пули, которые назывались «красными метками». Однажды Ка-Поэль изготовила такие же для Таниэля – хотя он и не видел, как это происходило. Наверное, каким-то похожим способом.
Таниэль поглядел на короб, вспомнил тонкие красные полоски, по которым пули и получили свое название.
Ну конечно же. Это очень напоминало «красные метки». Ка-Поэль использовала для заклинаний свою кровь.
И еще несколько дней назад она провела кровью какие-то линии на щеках Таниэля. Защитное заклинание? Сколько же сил это у нее отняло? Таниэль новыми глазами взглянул на девушку и увидел, как она исхудала, как запали ее глаза и ввалились щеки. Одежда висела на ней, как на вешалке.
Не позволяя Кресимиру вырваться на свободу, она медленно убивала себя, но все еще обладала какой-то властью над ним.
Беззвучно, как всегда, Ка-Поэль вернулась к своей работе.
Таниэль взял два ножа и штык, украденные недавно у адроанских солдат. Теперь он жалел, что не прихватил духовое ружье, которое мог использовать хотя бы в штыковом бою. Но он самонадеянно сломал все ружья, найденные на стоянке адроанцев.
Таниэль поцеловал Ка-Поэль в щеку, стараясь не огорчаться тому, как она отвернулась от него. Вышел из пещеры, поднялся на гребень горы и направился на восток, к тому месту, где заночевали адроанские солдаты.
Не прошло и часа, как он заметил их передовой патруль. Шестеро солдат медленно продвигались по ущелью, выставив ружья перед собой и внимательно осматривая склоны.
Он выбрал позицию в трехстах ярдах выше по ущелью, спрятался за камнями и стал ждать.
Оказалось, что остальная рота держится в пятидесяти шагах позади патруля. Они вынуждены были шагать плотной колонной и, в отличие от патруля, не смотрели по сторонам. Это были необстрелянные, беспечные новобранцы. Кое-кто перебрасывался шутками, бодрый смех эхом отражался от стен ущелья. Таниэль полагал, что его демонстрация силы научит солдат осторожности, но, похоже, ошибся.