Кровавая правая рука

Роджерс Джоэль Таунсли

"СТОУНИ-ФОЛЗ, 9 МИЛЬ".

На той, что указывала вперед, была надпись:

"УИПЛЬ-ВИЛЬ, 10 МИЛЬ".

А на третьем, направленном влево, на боковую дорогу -

"ТОПКАЯ ДОРОГА, 15 МИЛЬ ДО ЛЕСОПИЛКИ ФЛЕЙЛА".

Это было все, что осталось от старой гужевой дороги, по которой шли когда-то фургоны переселенцев. Сейчас глубокие рытвины заросли красными астрами, желтыми маргаритками

и сорняками. Непохоже, чтобы за последние сорок лет здесь прокатилось хотя бы одно колесо. Впрочем, это была первая развилка с тех пор, как я выехал из Стоуни-Фолз. Дорога видна была ярдов на двести, а потом исчезала в густом лесу.

Когда машина остановилась, я заметил неподалеку от места, где дорога терялась в лесу, фигуру идущего от меня человека. Это был черноволосый мужчина без шляпы, в брюках цвета хаки и голубой хлопчатобумажной рубашке, потемневшей от пота. Через плечо у него был переброшен пиджак. Он показался мне человеком крепкого сложения, выше среднего роста, и шел он, мягко волоча ноги, как индеец.

Когда я попробовал завести машину стартером, он даже не оглянулся. Просто шел себе, волоча ноги, по заросшей травой колее, шел в каких-нибудь двухстах ярдах от меня и через мгновение растворился в лесу…

Я не уверен, что этот человек действительно существовал. Может быть, это была только галлюцинация. Галлюцинация может случиться с каждым при определенном освещении и определенном отсутствующем состоянии духа. И хотя я человек не впечатлительный, вполне возможно, что существовал он только в моем воображении. Только в моем воображении шаркал он по заброшенной дороге, перебросив пиджак через плечо, пока не исчез в лесной темноте.

Проблема, однако, не в том, видел ли я человека или фантом, которого на самом деле не существовало. Проблема в том, что я не видел машину смерти, которая наверняка проехала мимо меня.

Я нажал стартер, и мотор заработал. Но не успел я отпустить сцепление, как он снова заглох. Он снова заработал, когда я опять нажал стартер. И снова заглох.

Машина словно нарочно дразнила меня. Каждый раз мне казалось, что вот сейчас мотор заработает, и я продолжал попытки.

Горючего оставалось еще полбака, так что причина была явно не в этом. Я стал пробовать катушку -пытался включить и выключить ее, пока не посадил аккумулятор. Когда он уже не мог крутить стартер, я вышел из машины и взялся за заводную рукоятку. Это было необязательно, но я не люблю отступать. Я выключил зажигание и раз десять прокрутил рукоятку, чтобы зарядить аккумулятор. Потом вернулся в кабину, включил зажигание и, взявшись за заводную ручку, стал крутить изо всех сил. Каждый раз мотор начинал работать, но после пары циклов снова глох, и мне приходилось начинать всю эту проклятую процедуру с самого начала. После десятой или пятнадцатой попытки я немного устал и потерял бдительность. В очередной раз заводя мотор, я неаккуратно вставил заводную рукоятку. Она вылетела и, вращаясь, просвистела мимо меня. Если бы я не успел пригнуться, рукоятка раскроила бы мне череп. Она задела мочку моего левого уха, довольно сильно поцарапав его. Я потрогал хрящ, но он был цел.

Я сделал уже больше двадцати попыток, и весь покрылся потом и грязью. Глаза мои покраснели от напряжения. Я не отличаюсь мощным телосложением, вешу всего сто сорок фунтов. Но у меня цепкие пальцы и сильные руки, как и положено хирургу. Однако в конце концов я чертовски устал, и голова буквально раскалывалась от боли.

Вечер был тихий и жаркий. Закат уже догорел, и повсюду сгущались вечерние тени, но дорожные камни продолжали отдавать накопленное за день тепло. Если бы это был полдень, я бы подумал, что получил солнечный удар и поэтому на несколько минут отключился, совершенно

этого не сознавая. Но солнце уже село. Мне было очень жарко, сильно болела голова. Но никакого обморока не было.

Помню, у меня тогда мелькнула мысль, что нужно толкнуть машину к обочине на случай, если кто-нибудь будет здесь проезжать, потому что я полностью перекрыл дорогу. Но потом решил не делать этого, потому что до сих пор не видел здесь ни одной машины.

Один раз, когда я крутил ручку, мне послышался сзади далеким автомобильный гудок и шум мотора приближающейся машины Я выпрямился и оглянулся, вытирая пот с лица. Но дорога была пустынна. Это жуткое завывание было, видимо, гудком проходившего где-то вдали поезда или шумом мотора летевшего за холмами самолета.

Пока я стоял, оглядываясь, появился какой-то вращающийся вихрь, несущийся вдоль дороги. Он мягко обдал меня горячим воздухом и понесся дальше. Я провожал его взглядом, пока он не исчез вдали. Прокатившись мимо меня, вихрь завернул и по несся по Топкой дороге, встряхивая кусты и траву и поднимая и; колеи мелкую песчаную пыль, подобно быстро несущемуся автомобилю. Но автомобиля там не было. Я не видел на дороге ничего кроме несущегося по ней небольшого вихря.

Провожая его глазами, я заметил желтую гремучую змею. Она лежала в одной из рытвин на Топкой дороге футах в двадцати от развилки, повернув ко мне плоскую голову. Ее неподвижные глаза были устремлены прямо на меня.

Большая гремучая змея - фута четыре длиной, цвета сухой травы с бледно-шоколадными отметинами - самка. Если правду говорят, что у самок более светлая окраска.

Я не знаю, долго ли змея там пролежала прежде, чем я её заметил. Но, наверное, она была там все время. Иначе я увидел бы, как она ползет. Движущаяся змея привлекает внимание. А эта лежала, желтая и неподвижная, сливаясь с желтыми корнями придорожной травы:

Не было ничего странного в том, что гремучая змея лежит здесь, на старой заброшенной дороге. Среди холмов всегда множество змей, особенно в августе на старых дорогах. Они любят лежать в тепле, среди прогретых солнцем камней и пыли, когда меняют кожу. В это время они почти слепы и легко могут попасть под машину. Единственное, что было необычного в этой желтой змее - это цвет ее глаз. У большинства гремучих змей пятнистые желтые глаза. А у этой глаза были красными, как адское пламя. Может быть, это свечение было вызвано последними отблесками ультрафиолетовых солнечных лучей, неуловимых для человеческого глаза. Тяжелые, лишенные век глаза змеи, отразив эти лучи, загорелись огненным светом.

Мне показалось, что змея мертва. Может быть, ее переехала машина. Но на всякий случай я вытащил заводную рукоятку и швырнул в гадину. Железо со скрежетом ударилось о камни точно в том месте, где только что неподвижно лежала плоская голова с ядовитыми зубами. Но там уже никого не было. Эта змея не была ни мертвой, ни слепой. Она долго лежала на камнях. Может быть, часы, а может быть, и дни, но по-прежнему была быстрой, как молния, в минуту опасности. Когда я бросил в нее рукоятку, она мгновенно скользнула в сторону и исчезла.

Фигура человека, исчезнувшего в лесу, маленький горячий вихрь, который пролетел мимо меня, свернул и понесся над дорогой, и желтая гремучая змея, лежащая в рытвине - вот и все, что я видел, пока возился с мотором у въезда на Топкую дорогу.

Я не засекал время, но знаю, что попал туда вскоре после заката и провозился до темноты. А это добрый час. Застрял я примерно в десяти милях от озера Мертвого Жениха.

Рукоятка отлетела в высокую траву у края дороги, но я не пошел ее доставать. Все равно ничего не выйдет, даже если крутить всю ночь, не устранив причину поломки. Я поднял капот и попытался поставить диагноз.