Кровавая Роза
Шрифт:
Красные вздувшиеся рубцы испещряли его спину.
– Боже мой, что это, Фульвио? – подходя к мужу, спросила Зефирина.
Она была еще слаба, но рассудок к ней вернулся.
– Несколько слабеньких ударов хлыстом… не так ли, Паоло?
– Точно так, монсеньор!
– Объясните мне, Фульвио, – прошептала, оробев, Зефирина.
После столь долгой разлуки она не решалась дотронуться до мужа. Его мужественное лицо осветилось улыбкой, а взгляд темных глаз стал властным. Он явно развлекался, наблюдая за ней. Она хорошо его знала. Быть может, смотря на нее, он бросал вызов. А в настоящий момент он принялся дразнить Плюш.
– Моя прекрасная Артемиза, вы не ожидали увидеть меня.
– Честно
– Surprise! Serenite! [152] – каркнул Гро Леон.
– Надеюсь, хороший сюрприз для всех. – Сказав это, Фульвио посмотрел на Зефирину. Она, в смятении, смущенная, отвернулась. Ее переполняло счастье – она видит его, но не знает, как показать это.
– Пикколо, Паоло, принесите нам поесть! – приказал Фульвио.
Не было никаких сомнений. Это действительно он. Там, где появлялся Фульвио, все тотчас приходило в движение. Он отдавал приказы, настаивал, командовал. «Господин – я – так – хочу». Да, Фульвио вернулся.
152
Сюрприз! Превосходно! (фр.).
Хозяин инка и его семья бежали из дворца во время вторжения испанцев. Оруженосцы отправились готовить обильный ужин.
Чтобы избавиться от воздействия коки окончательно, Зефирина выпила много воды. С помощью мадемуазель Плюш она смыла с тела засохшую кровь, переоделась в чистое, взяв одежду из гардероба женщин-инков.
– Итак, ты жив, Гро Леон. Знаешь, я очень волновалась за тебя? – с упреком говорила Зефирина, почесывая серый хохолок галки.
– Souci! Saucisse! Segneur! [153] – согласилась птица.
153
Прекрасно! Красотка! Красавец! (фр.).
Зефирина была готова. Она нашла своего мужа в главном зале флигеля.
– Фульвио, – произнесла она сразу же… – нашего сына Луиджи похитила донья Гермина! Она бежала с ним, мы должны не терять времени и идти по ее следам.
Фульвио взял Зефирину за Подбородок и заставил поднять голову.
– Я уже вернулся, я здесь, поверьте мне. Вы слишком долго были одни. Вы считаете, меня не интересует судьба нашего ребенка?
– Но, Фульвио… – пролепетала Зефирина.
Ее глаза наполнились слезами.
– Здесь… Здесь…
Фульвио заключил Зефирину в объятия. Он поглаживал ее по голове, делая это нежно, словно всадник поглаживает свою кобылу.
– Если донья Гермина прячется где-то в храме со своими сообщниками, она в конце концов выйдет. Нужно, чтобы все стихло, чтобы солдаты покинули те места. Буа-де-Шен останется на месте. Мы присоединимся к нему, как стемнеет… Милая моя, если он обнаружит что-либо, он скажет нам. Пойдем, вечер обещает быть холодным. Сейчас, дорогая, вам нужно набраться сил, а я умираю с голоду…
Фульвио повлек Зефирину в столовую. Ей пришлось признать резонность его доводов, но она заметила, что он еще не поцеловал ее.
ГЛАВА XXXIII
КНЯЗЬ ФУЛЬВИО ФАРНЕЛЛО
– Ну так что же? Боже! Ради всех святых! Монсеньор! О! Какое счастье! Так что же произошло?
Этими криками и вопросами мадемуазель Плюш выводила Зефирину из себя. Молодой княгине хотелось бы остаться с глазу на глаз со своим мужем, взять его за руку, попросить говорить только для нее одной. Вместо этого Фульвио выступал перед аудиторией, состоявшей
– Когда мы расстались в Сицилии, Паоло и я, после тщетных поисков Луиджи, не смогли добраться до вас. Магма нас разделила. В надежде, что Зефирина с Коризандой и свитой смогли бежать, мы покинули дворец и спрятались в гроте. Ночью, задыхающиеся от дыма и от раскаленной пыли, мы направились на западный берег Сицилии. Мы надеялись найти корабль и догнать вас, моя дорогая, если вам удалось достичь Сардинии или Мальты… У бухты нас арестовали солдаты Карла V. Вместе с Паоло нас бросили в трюм одной каравеллы. Я был ранен в грудь. Если бы не Паоло, который ухаживал за мной с самоотверженностью матери, я бы умер, Зефирина… И сегодня вы по-настоящему были бы вдовой, – подчеркнул он, глядя на молодую женщину.
Она не опустила глаз.
– Видно и вправду, – продолжал Фульвио, – дурная трава всегда идет в рост, поскольку, когда мы достигли берегов Испании, я был здоров. Нас бросили в подземелье в Барселоне. Я предстал перед судилищем инквизиции, которая признала меня виновным в иконоборческих мыслях, колдовстве, мятеже против нашей святой матери Церкви и его величества Карла V, предательстве, вероломстве, клятвопреступлении, измене, должностном преступлении, обмане и много еще чего в том же духе… Меня взяли с оружием в руках, защищающего свою страну от испанцев, короче говоря, меня приговорили к сожжению после того, как я принесу публичное покаяние. Следующей ночью таинственный посланец Карла V нашел меня в карцере. Он предложил мне помилование императора, если я подпишу клятву в верноподданнических чувствах и признаю себя его вассалом…
– Какой из себя был посланец Карла V? – перебила его Зефирина.
– В маске, высокий, суровый, важный, из под надвинутой на глаза шляпы выбивались волосы с проседью!
«Дон Рамон де Кальсада», – подумала Зефирина.
– Почему вы спрашиваете?
– Просто так, – поспешно ответила Зефирина, – продолжайте, друг мой.
– Я отверг предложение, поскольку мои земли свободны, и просил лишь милости для Паоло. Мои мысли обратились к вам и к нашим детям, Зефирина, я ждал смерти. По приказу императора нас привезли на борт галеры, и мы встретились – Паоло и я – за веслами… Не так ли, Паоло?
– Да, монсеньор, уж мы гребли, так гребли, ваша милость!
– Вы были на «Санта Крус» в Барселоне? – взволнованно спросила Зефирина.
– Как вы узнали?
– Случайно…, – сделав усилие ответила Зефирина. – Я послала Ла Дусера, чтобы он связался с вами и попытался освободить.
– К несчастью, мы его не встретили, поскольку с «Санта Крус» нас перевезли на «Консепсион», взявший курс на Севилью. После этого мы не знали, куда направляемся. Нашим братом по несчастью был храбрый француз, прозванный Буа-де-Шен, нормандец, взятый в плен при Павии и приговоренный к тридцати годам на галерах. В аду каторги я быстро понял, что большинство приговоренных сосланы несправедливо. Там были арабы, негры, английские моряки, французские корсары и даже португальцы… Охраняли нас плохо. Этим людям недоставало главаря… На острове Гомера мы сделали стоянку. Среди каторжников пополз слух, что мы направляемся в Испанскую Индию. Однажды вечером я взглянул в иллюминатор, и моим глазам представилось видение: вы, Зефирина, в шлюпке… Паоло окликнул вас! Я видел, как вы обернулись, пытаясь понять, откуда кричат. Но я запретил Паоло подавать вам новый сигнал. Мысль, что вы увидите меня привязанным к скамье, была для меня достаточно неприятной. Либо имеешь достоинство, либо его не имеешь! Вы же меня знаете, дорогая! Вскоре после этого я снова увидел вас в превосходном светло-желтом платье рядом с этим негодяем Кортесом…