Кровавая стая
Шрифт:
Глава 1
Всюду предательство.
последние слова императора Иоанна Бертрама IV (05.07.4211 — 23.12.4265)
Старый Ганс, лишившись глаз,
Вспомнил матери наказ,
И пошел вперед, не унывая,
Век проходит, путь далек,
На огонь, как мотылек,
Старый
Пусть пробит его доспех,
Он умоет кровью всех.
Трепещи, ведь Корпус наступает.
Старинная солдатская песня
Реми нравился Кэт потому, что не задавал лишних вопросов.
Нет, были и другие у него и другие плюсы: приятный голос, ум, дурацкие принципы, так схожие с ее. Но окончательно Кэт убедилась в верности своего выбора, когда он не задал вопрос про шрам. Излишняя склонность к болтовне — скверная черта для мужчины, как и неуемное любопытство. И, так уж получалось, что почти всегда оба эти недостатка встречались у тех мужчин, которые ей нравились.
Кроме Реми.
С Реми Кэт впервые повезло.
Она последний раз глубоко вздохнула, дернулась и тут же обмякла. Тепло и нега разливались по всему телу, а из затекших мышц разом ушло напряжение. Старинный рецепт сержанта Миллера от всех проблем, а именно напиться и хорошенько так потрахаться, сработал и в этот раз.
Короткий смешок заставил Кэт открыть глаза. Реми лежал рядом и лыбился своей самой отвратительной и самодовольной ухмылкой.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты очень милая когда кончаешь?
— Это твой лучший комплимент?
— Один из.
— Тогда советую их как следует пересмотреть.
— Учту ваши пожелания, госпожа капитан.
— Не паясничай.
— И в мыслях не было. Уж точно не с вами, мадам.
— Ой. — Кэт изобразила обиду, — да иди ты.
— Куда прикажите?
Кэт уже было собиралась пошутить, как вдруг ее прервал стук в дверь. Короткий, резкий и торопливый. Три удара, пауза, затем еще три удара. Макс всегда стучит так, когда дело не требует отлагательства. Кэт мысленно выругалась, встала с кровати, отыскала свои старые стоптанные тапочки и прошла до стула с одеждой. Она быстро накинула на плечи черный шелковый халат с рисунком роз. Девушка плотно его запахнула, краем глаза отмечая, что Реми уже не только вскочил, но и наполовину одет.
«М-да, не даром их в девятом взводе так дрючат», — мелькнуло у нее в голове.
— Какого черта стряслось? — рявкнула Кэт приоткрыв дверь.
— Виноват, — по лицу Макса реками тек пот, — Старый объявил сбор всех командиров через пятнадцать минут.
— Он крышей поехал? Ночь на дворе.
В ответ Макс только виновато пожал плечами и понуро опустил глаза. В эту секунду он больше походил на побитую дворнягу, нежели на солдата. Вот только Кэт помнила, как эта самая дворняга положила четверых в кабацкой драке.
— Хорошо, я буду, — Кэт уже собиралась закрыть дверь, но вестовой все стоял. — Чего еще?
— Буду благодарен, если вы передадите новости господину Дефо.
— С какого хрена я .
— Спасибо, Макс, — веселый голос Реми оборвал ее гневную отповедь на полуслове.
— Виноват, — Макс коротко кивнул и зашагал прочь.
— Ты охерел?
— Наше расположение в другой части лагеря, сэкономил парню время.
—
— Даже не представляю.
— Реми, ты вот сейчас ходишь по очень тонкому льду в очень горячих ботинках. Сколько?
В ответ Реми только улыбнулся.
— Если я скажу, ты меня кастрируешь.
На этих словах он быстро увернулся от бокового в корпус, перехватил руку и заблокировал. Затем быстро впился своими губами в ее и, уходя от удара коленом в пах, выскочил из комнаты.
Кэт тихонько выругалась и принялась собираться.
Ночной воздух едва ли можно было назвать приятным. Он пах дымом от все еще догорающей ратуши, каменной пылью, гниением и болотными газами. Вот кто в здравом уме поставит город на болоте? Кэт помнила что-то про Иоакима I Кровавого, про его затянувшуюся войну с северными герцогствами, разорившую, как минимум, три государственные казны. Было в голове еще что-то про выход к морю и речным путям. Вот только не проще ли было закладывать город хоть немного юго-западнее, где нет болот и есть хоть подобие твердой почвы?
Ко всему прочему за три месяца кампании в календаре едва набиралась неполная сухая неделя. И это в самой середине чертова лета. Чертов дождь тут заканчивался только затем, чтобы потом начаться ливнем. Сейчас погода была относительно неплохой, дождь был мелкий и больше напоминал очень плотный туман, ну или водяную взвесь, как в теплице дома у мамы.Под ногами что-то тихо чавкнуло. Крупный калибр пропахал все вокруг, так что грязь была здесь повсюду.
В раздумьях Кэт прошла два поста, пока, наконец, не уперлась в одно из немногих уцелевших зданий в этой части города, отведенное под ставку командования. Часовые были явно предупреждены о внеплановом совещании, так что быстро пропустили девушку внутрь.
Кэт не знала, что это было за здание до того, как «Корпус» реквизировал его под свои нужды, но выглядело оно одновременно помпезно и увядающе. Словно некогда богатый человек, сломавшийся под натиском обстоятельств и начавшийся спиваться. Весь лоск и благородство постепенно сползают и превращаются в тени былого, но память продолжает цепляться за них. Комната, отведенная под переговорную, была словно живым воплощением этой идеи.Трудно сказать, что тут было до войны, возможно бальный зал, или что-то похожее. Раньше тут могли проходить светские вечеринки, концерты приезжих звезд. Где-то тут могли пробегать детишки из благородного семейства, торопясь по своим праздным делам. В том углу, где сейчас свалены обломки южной стены и паркетного пола, местные буржуа обсуждали тайные сделки. У заколоченного витражного окна кто-то мог делать предложение своей возлюбленной, а та, глядя через цветное стекло на аккуратный сад, не могла не согласиться.
Сейчас внутри было сильно накурено, пахло сыростью дымом и плесенью.А еще внутри был десяток недовольных рож, которые Кэт знала с самого детства — совет капитанов. Самые опытные, злобные и безжалостные ублюдки от самого края Великого Моря и до самого севера Барлской марки, которых по каким-то странным причинам все еще носит земля. Сплошь алкоголики, наркоманы, извращенцы и лудоманы.
Ее семья.
Все расселись полукругом вокруг стола, облокотившись на который, стоял Старый. Больше всего открывшийся вид напоминал бытовую сцену из класса церковной школы для крестьянских детей. Фантазия быстро дополнила образ незначительными деталями, так что Кэт едва сдержала смех. Сходство еще больше усиливалось оттого, что воображаемый учитель нависал огромной колонной над всеми собравшимися.