Кровавое наследие

Кнаак Ричард Аллен

— Они мертвы… — пробормотал он, наконец, не в силах поверить, что он и горстка его людей ещё поживут на свете. — Они мертвы… но как?

— Норрек.

Он повернулся и увидел, что Кара освободилась, а в руке у неё поблёскивает готовый к удару костяной кинжал. Слева и справа подходили двое мстителей, на чьих мёртвых лицах навсегда отпечаталась решимость действовать.

— Кара. — Он взглянул на своих прежних товарищей. — Фаузтин. Сэдан.

— Норрек, — повторила колдунья. — Пожалуйста, послушай меня.

— Нет! — Наёмник тут же раскаялся в своей грубости. Она подумает лишь, что даже он

знает, что должно быть сделано сейчас. — Нет… послушай лучше ты меня. Я… я сейчас взял контроль над доспехами, но уже чувствую, как он ускользает. Полагаю, я слишком истощён, чтобы продолжать бороться…

— Как тебе вообще удалось одержать верх?

— Он… всё-таки… потомок Бартука, — заметил Сэдан. — Доспехи… нуждаются в этом… чтобы… выполнить… предначертанное судьбой… но они… не поняли… что это работает… в обе стороны. Есть ли… другой ответ?

Девушка опустила глаза. Норрек видел наполнявшую их боль. Хотя она и была колдуньей, бледная женщина не чувствовала радости или удовольствия от необходимости убить того, кто не по собственному выбору вызвал столько зла. Но пока он жив, все человечество под угрозой.

— Лучше сделай это быстро. Один короткий удар прямо в горло. Это единственный способ!

— Норрек…

— Поторопись… прежде чем моё сознание изменится!

Они все знали, о чём он говорит. В любую секунду доспехи могли вновь превратить его в идеального хозяина для их коварных нужд.

— Норрек…

— Давай же!

— Всё идёт не так… как мы… предполагали… — проскрипел Трист с нескрываемой горечью. — Фаузтин! Он клялся… нам…

Вижири, конечно, ничего не сказал, вместо этого он двинулся к Норреку. С большой неохотой Сэдан тоже медленно шагнул к бывшему другу. Норрек с трудом сглотнул, надеясь, что все это безумие скоро кончится.

Рука, на которой ещё осталась перчатка, внезапно поднялась.

Фаузтин успел поймать её.

— Лучше делай… как он сказал… колдунья…— буркнул угрюмый Трист. — Похоже… времени у нас… немного…

Кара подошла, явно пытаясь настроиться на то, что ей сейчас предстоит.

— Прости, Норрек. Мне бы хотелось, чтобы всё было совсем по-другому, не так, как должно быть…

— И не будет, — раздался чей-то странный глухой голос.

Неподалёку, за спиной Кары стоял Горазон, но что-то в нём изменилось. Норрек видел древнего мага лишь мельком и решил тогда, что Горазон — трусливый отшельник, вполне вероятно, утративший большую часть рассудка. Однако в присутствии этой фигуры, пусть и по-прежнему одетой в лохмотья, и с волосами, буйными, как невыполотые сорняки, всё остальное казалось ничтожным. Теперь Норрек догадался, что заставило Злорадного поднять глаза в самый решительный момент схватки, а облик древнего мага не мог не потрясти и так не вполне владевшего собой генерала…

Неожиданный тяжкий приступ горечи и ненависти накатил на бойца, приступ, направленный на гнусного брата…

Нет! Горазон не его брат! Опять доспехи замыслили перехватить контроль, разжечь коварный дух Бартука. Норреку удалось подавить эмоции, но он знал, что в следующий раз латы наверняка восторжествуют.

Фигура в мантии целенаправленно приближалась к нему, и Норрек заметил любопытное мерцание вокруг старца. Пленный воин прищурился, пытаясь определить, что же вызвало

сияние.

Тело Горазона было буквально окутано тонким слоем поблёскивающих, почти прозрачных песчинок.

— Кровь взывает к крови, — пробормотал Вижири. Его ставшие ясными глаза не моргали. Даже две нежити, держащие Норрека, немного попятились. — И кровь покончит сейчас с этой пародией.

Норрек чувствовал, как бьётся в его мозгу воля доспехов, сражается за власть над его телом. Только совместные усилия его и его товарищей воспрепятствовали сейчас её успеху.

— Горазон? — прошептала Кара. Седовласый колдун взглянул в её сторону — и женщина отступила — Нет, — ты он, но ты и не он.

Он одарил её — одарил их всех — снисходительной улыбкой.

— Эта живущая оболочка принадлежит другому, слишком любопытному чародею, давным-давно случайно отыскавшему Тайное Святилище, но в процессе навсегда потерявшему своё сознание. Я присматриваю за ним с тех пор, чувствуя некоторую ответственность… — Пропустив дальнейшие объяснения, не упоминая, что в подземном Святилище может так разрушить мозг, мерцающая фигура взглянула на свои — позаимствованные — руки. — Плоть так хрупка. Земля и камень куда надёжнее и долговечнее…

— Ты! — задохнулась Кара, и глаза её распахнулись едва ли не так же широко, как рот. — Я узнала тебя! Он говорил с тобой, он даже повиновался тебе — великий Горазон так охотно повиновался тебе! — что до сих пор выглядело бессмысленным! Ты то присутствие, которое я ощущала, ты дух самого Святилища!

Он кивнул, по-прежнему не мигая.

— Да… со временем это даже обернулось вполне естественным ходом вещей…

Все ещё сражающийся с магией доспехов Бартука Норрек не сразу понял — а затем к нему пришёл ответ столь поразительный, что вся его защита едва не рухнула.

Горазон и Тайное Святилище — одно и то же.

— Мой собственный разум едва не помутился от всего, через что я прошёл, и я пришёл сюда, спасаясь от воспоминаний, спасаясь от ужаса, и построил своё святилище, и зарылся в песок, подальше от творящихся в мире событий. — Улыбка коснулась лица ненастоящего Горазона, улыбка того, кто почти забыл такие мелочи смертных, как эта улыбка. — И я продолжал переделывать моё жилище снова и снова по своему образу и подобию, оно проникало в меня, становилось мной, заменяя ту бренную оболочку, которую я носил, — пока наконец однажды я не оставил её внутри и не принял новую, более прочную и куда более долговечную форму… вот так я с тех пор и существовал.»

Горазон мог бы продолжать, но в этот момент мир перед глазами Норрека стал багровым. В нём кипела всепоглощающая ярость. Теперь ему не помешают! Горазон избежал его гнева, в Виж-жуне, но, даже если придётся испепелить всю пустыню, Полководец осуществит наконец последнее мщение!

Кукла Горазона снова взглянула в его сторону, протянула руку, словно прося что-то у фигуры в доспехах.

Перчатка — та самая, которую сорвал и выбросил Норрек, — оказалась на руке престарелого колдуна.

— Кровь взывает к крови… а я взываю к тебе, брат. Наша война окончена. Наше время истекло. Нам конец. Твоя сила отрицает мою. Моя — противоречит твоей. Присоединяйся ко мне, и уйдём туда, где нам и место… подальше от людских взглядов…