Кровавое наследство
Шрифт:
— Мне было бы приятнее, если бы вы спросили моего позволения, прежде чем заставили петь Теодорину, мисс Вестфорд, — сказала мистрисс Тревор. — Она еще слишком молода, чтобы петь при таком большом обществе, и к тому же эта баллада скорее подходит к детской, нежели к гостиной.
— Прошу вас, не говорите этого, мистрисс Тревор, — перебил сэр Гарольд Иври. — Пение младшей вашей дочери вызвало у нас слезы. — Он с восторгом посмотрел на Теодорину, но в ту же минуту глаза его с еще большим восторгом обратились к Виолетте.
— Я уверен, — сказал он ей, —
Мистрисс Тревор нахмурилась, но не могла не исполнить желания такого почетного гостя, каким был молодой баронет, и потому весьма ласково попросила Виолетту уступить его просьбе. Та, не знакомая с притворством, без всяких отговорок села за инструмент, чтобы исполнить желание баронета. Она пела простую песнь, но с таким глубоким чувством, что почти все слушатели были тронуты. Она сама с трудом удерживала выступающие слезы, ибо вспомнила, как часто пела эту песню своему отцу в счастливом Вестфорд-хаузе. Когда она кончила, сэр Гарольд наклонился к ней и поблагодарил за пение.
— Но я боюсь, что эта песня возбудила в вас горькие воспоминания, — сказал он ей.
— Да, я вспомнила о любимом отце, которого лишилась, и о счастливых родных местах, которые мы принуждены были оставить.
— Так вы в трауре по отцу? О, извините, если мои вопросы нескромны, но я принимаю глубокое участие во всем, что вас касается!
Виолетта с удивлением посмотрела на молодого баронета, она никак не могла объяснить себе, по какой причине он ею так интересуется.
— Да, — сказала она, — я в трауре по отцу, лучшему отцу, который имел в виду только счастье своих детей.
Тут разговор их прекратился, так как Анастасия готовилась петь, а Виолетта должна была ей аккомпанировать. Полчаса спустя гости начали расходиться, и Виолетте позволили возвратиться домой. Когда она подошла проститься с мистрисс Тревор, она заметила обидное невнимание к себе, но она была слишком утомлена, чтобы долго размышлять о причине подобного поведения, и потому незаметно вышла из зала и отправилась в переднюю, чтобы отыскать свою накидку. Едва она успела накинуть ее, как услышала легкие шаги и, обернувшись, увидела сэр Гарольда Иври.
— Надеюсь, — почтительно сказал он, — вы позволите мне убедиться в том, что вы благополучно достигнете дома; вы — одна, и я считал бы счастьем быть вашим провожатым.
Виолетта покраснела. В счастливые дни свои она привыкла, чтобы ее провожали до кареты, когда она возвращалась с бала; теперь же она едва могла скрыть чувство стыда, может быть, и ложного. Но она тотчас оправилась и отвечала:
— Вы очень добры, сир Гарольд, но я иду пешком и к тому же, вероятно, меня ожидает мой брат вблизи этого дома.
— Ваш брат? — воскликнул баронет с неудовольствием. — Ему, конечно, я должен уступить, но вы, по крайней мере позволите мне проводить вас до него?
Он подал ей руку, и
— Я никогда не забуду вашего пения, — сказал он, прощаясь с Виолеттой, — и надеюсь, что еще не раз услышу его. — С этими словами он почтительно откланялся ей.
13
Несмотря на позднюю пору, в которую Виолетта вышла из дома мистрисс Тревор, она на следующее утро должна была явиться в обычное время для занятий. Ровно в девять часов она была уже в доме мистрисс Тревор и хотела отправиться прямо в учебную комнату, как была остановлена лакеем.
— Мистрисс Тревор желает поговорить с вами в своем будуаре, — сказал он ей с той наглостью, с которой вообще встречает получающий хорошую плату лакей дешево доставшуюся учительницу. — Дело важное, и потому поспешите к ней.
Виолетта удивилась. Мистрисс Тревор имела обыкновение вставать очень поздно. Что побудило ее встать так рано, и какое могло быть между ними важное дело? Виолетта поспешила в будуар знатной дамы, которая никогда не была так свежа и так хороша, как в эту минуту. При первом взгляде на мистрисс Тревор, сидевшую за роскошным завтраком, и на старшую ее дочь Анастасию Виолетта почувствовала, что случилось что-то недоброе, но, не сознавая за собой никакой вины, она спокойно перенесла презрительные взгляды обеих дам.
— Мисс Вестфорд, — сказала мистрисс Тревор со свойственной ей важностью, — когда вы в первый раз посетили мой дом, я приняла вас почти с детским доверием. Вы мне понравились. Вы хороши собой, и так как я такое существо, на которое все прекрасное имеет большое влияние, то мне необходимо, чтобы все окружающее меня было прекрасно. Вы у меня искали занятий, и я с доверчивостью приняла вас в свое семейство и поручила вам воспитание моих детей. Теперь же, когда я воображала, что могу быть спокойной, доверяясь вашей честности, должна сознаться в том, что жестоко ошиблась.
Мертвая бледность покрыла лицо Виолетты; она в первый раз в жизни испытывала всю горечь оскорбления.
— Чем же я обманула ваше доверие ко мне? — спросила она гордо и спокойно.
— Ах, мисс Вестфорд, — возразила вдова, поднеся платок к своим глазам, — это чрезвычайно печальная история. Против вас самой я по-настоящему ничего не имею, кроме только того, что вы скрыли от меня всю правду.
— Я скрыла от вас правду, мистрисс? — воскликнула Виолетта. — Какую правду?