Кровавое око Сарпедиона (авт. сборник)
Шрифт:
Двое деплэйниан под стеной ободряюще улыбнулись друг другу. Прячась за пышной живой изгородью, они сумели подобраться к стене футов на шесть. Согнув колени, напрягая мускулы, они на мгновение застыли тут, затем Иветта тихо шепнула «Ап!», и тела гимнастов взметнулись в воздух — вперед и вверх. Словно тени, д’Аламберы пролетели в ярде над проволокой со станнерами в руках, и все охранники, попавшиеся им на глаза в верхней точке этого великолепного прыжка, безмолвно осели на землю под лучами парализаторов.
Они разделились, стремительно огибая
Жюль не знал, куда ведет эта дверь — прямо в кухню или в коридор с комнатами прислуги; но, по счастью, за ней располагался просторный, полутемный и безлюдный холл, что значительно упростило его задачу. Справа, в глубокой нише, виднелся освещенный проход на кухню; дюжина стражей, подкреплявшихся там ветчиной с пивом, попадала на пол под лучом его станнера раньше, чем до них дошло, что происходит что-то необычное. Жюль прошел через кухню, затем на цыпочках миновал буфетную с баром и, наконец, приник глазом к крошечной щели меж бархатный портьер.
Перед его взором простирался огромный зал. Потолок и стены были обшиты панелями розового дерева, натертого воском и матово искрившегося в свете чудовищных размеров хрустальной люстры; яркие блики играли на узорчатом паркете и полированном мраморе камина, падали на багряный ковер. Тяжелая резная мебель, пышные драпировки на окнах, коллекция старинного оружия над каминной полкой и целая галерея фамильных портретов подчеркивали древность, богатство и славу баронского рода Осбергов. В камине, в который свободно мог въехать глайдер Жюля, пылало шестифутовое бревно.
В зале находилось одиннадцать человек; одни сидели или стояли у огня, потягивая напитки, другие курили, третьи совмещали оба эти занятия. Видимо, гостей барона томило ожидание; разговор, нить которого то и дело повисала в воздухе, был, в основном, односложным, и все нетерпеливо и нервозно поглядывали на часы. Жюль поднял свой станнер — и одиннадцать тел обмякли в креслах или безвольно опустились на ковер.
Через пару минут появилась Иветта, свежая, как весенний ветерок. Бесценная диадема съехала ей на левое ушко, глаза озорно поблескивали.
— Снаружи все о’кей, — энергично доложила она. — Давай-ка проверим как следует этот курятник.
Они тщательно прочесали все здание от подвалов до чердака, оставляя за собой бесчувственные тела. Только после этого Жюль подошел к коммуникатору — его корпус из чеканного серебра вполне гармонировал с прочим убранством баронского гнезда — и набрал кодовый номер.
— Имперская Служба Безопасности, — раздался хорошо поставленный бархатный женский голос. — Чем я могу вам помочь? Вы не могли бы включить ваше изображение?
— Вызываю ИСБ-шесть, — произнес Жюль. — Ястреб
— Н-н-но, сэр… — перемена в голосе девушки была разительной: она никогда не слышала даже двух из трех кодовых слов, произнесенных в таком сочетании. «Ястребом» на жаргоне Службы обозначали агента спецназначения, «дичью» — предателя, ну а «хозяином» был, естественно, местный резидент. Похоже, девица сильно разволновалась, однако быстро взяла себя в руки. — Он находится дома, сэр, спит, — почтительно доложила она. — Но я немедленно соединю вас… один момент, сэр… — и Жюль услышал неожиданно громкий треск помех на линии.
— Оставьте меня в покое! — прорвался сквозь свист и скрежет сонный голос. — Если вы не уберете эту чертову тарахтелку, я…
— Мистер Бортон! — девушка почти кричала. — Проснитесь! Пожалуйста, проснитесь! Важное сообщение!
— О-о… хорошо. Я уже проснулся, Хэйзел, все в порядке.
— Соединяю вас, сэр, и отключаюсь. Зеленый сигнал, пожалуйста, когда вы закончите, — она спешила уйти с линии, опасаясь услышать хоть слово из предстоящего разговора, строго секретного и не предназначенного для чужих ушей.
— Мимайр, — произнес Бортон; это кодовое слово являлось требованием идентификации «ястреба» и подтверждения его полномочий.
— Раззл и Даззл, — произнес Жюль. Это были их с Иветтой идентификационные обозначения — и лишь десяток человек в ИСБ могли соотнести их с настоящими именами молодых д’Аламберов.
— О небо… — начал Бортон, но замолк на полуслове. Его можно было понять. На Алгонию залетели не ястребы — орлы! Лучшие из лучших, цвет агентов Службы, звезды Империи! — О’кей! — хрипло произнес он. — Я готов. Передавайте!
— Рафтер энг-дралт. Антор. Ситтер, — быстрой скороговоркой начал Жюль свой доклад. — Харлот стазит инверт. Труаст-лог катарп. Синтл-джойн. Синграм, стазит, стоул… — Кодовые слова, не имевшие аналогов ни в одном из человеческих наречий, потоком текли с губ молодого д’Аламбера. Это тоже был своеобразный язык, свободное владение которым говорило о высоком ранге агента в иерархии Службы. Наконец, Жюль произнес заключительное: — Катрон ригот. Сейзун. Конец связи.
— Мой Бог… — Бортон был потрясен. — Выезжаю немедленно. Где встречаемся?
— У главных ворот. Просигнальте точка-тире-точка. Если все о’кей — конец связи.
— Понял. Все о’кей, — повторил Бортон, слегка задыхаясь от волнения. Еще бы! Если б агенты Раззл и Даззл приказали алтонскому резиденту СБИ подпрыгнуть до местной луны и вернуться с булыжником в зубах, он не колебался бы ни секунды. — Зеленый, Хэйзел. Спасибо. Линия свободна.
До прибытия Бортона в поместье Осберга Жюль с Иветтой успели допросить пленников. Никто из них не располагал достаточной информацией, чтобы дать разведчикам нить, ведущую на планету Эстон, где действовала подобная же банда. Затем прибыл Бортон, и д’Аламберы быстро ввели его в курс дела.