Кровавое око Сарпедиона (авт. сборник)
Шрифт:
— О чем ты говоришь? — Уверенная речь Дороти, так же как и сильнодействующая таблетка, начали оказывать свой эффект — девушка быстро приходила в себя, обретая жизненные силы. — Нет, правда?
— Да, представь себе. Но нам еще так много надо сделать — и в первую очередь как-нибудь вымыться. А при невесомости… Скажи, тебя не тошнит от нее?
— О, ужасно; но теперь во мне почти ничего не осталось, понимаешь? А как ты?
— Ничего. Мне она совсем не нравится, но скоро я свыкнусь с ней. Ты, очевидно, ничего не знаешь о невесомости?
— Нет… Все, что я могу ощущать — что я падаю,
— Да уж, приятного мало… Но я изучала это явление — в теории, разумеется, — и мои друзья объяснили, что просто не надо обращать внимания на это противное чувство падения. Пока у меня не очень-то получается, но я все же пытаюсь, — Дороти повернулась к раковине. — Итак, сначала ванна, а потом…
— Ванна? Здесь? Но как?!
— Я хотела сказать: губка. Я покажу тебе, как ею пользоваться. Затем… они прихватили массу одежды для меня, а мы почти одного роста… ты будешь прекрасно выглядеть в зеленом.
После того, как они привели себя в порядок, Дороти заметила:
— Теперь совсем другое дело! Мы стали похожи на людей.
Девушки посмотрели друг на друга, и каждая осталась довольной тем, что увидела.
Незнакомке, на взгляд Дороти, было на вид года двадцать два. Пряди волнистых черных волос обрамляли личико с тонкими чертами. Ее глаза были глубокого карего цвета, а кожа цвета слоновой кости — нежной и бархатистой. Она очень хороша собой, подумала девушка, это заметно даже сейчас, когда малышка выглядит осунувшейся и изможденной.
— Я думаю, прежде чем мы примемся за что-нибудь, нам лучше представиться друг другу, — сказала кареглазка. — Я — Маргарет Спенсер, бывший личный секретарь Его Всемогущества Стального Брукингса. Его банда обманом вытянула из моего отца открытие, стоящее миллионы, а потом… потом они убили его, — в глазах девушки сверкнули слезы. — Я устроилась к Брукингсу, чтобы расквитаться с ним, но у меня ничего не вышло… они раскусили меня! Два месяца… нет, лучше не вспоминать о том, что они со мной творили… и вот теперь я здесь, — она судорожно вздохнула, покаянно опустив черноволосую головку. — Мой язык никогда не доводил меня до добра и, мне кажется, так будет и сейчас. Перкинс убьет меня… Хотя если то, о чем ты говорила — правда) я добавлю: «если сможет». После твоих слов впервые за долгое время у меня блеснула надежда…
— Но что же доктор ДюКесн? Я уверена, что он не позволит…
— Я никогда раньше не встречала ДюКесна, но если верить тому, что я слышала о нем в офисе Брукингса, он куда опасней этого бандита — в своем роде, конечно. Абсолютно хладнокровен и совершенно безжалостен истинный дьявол!
— О, мне кажется, ты к нему несправедлива. Ты разве не видела, как он ударил Перкинса, когда тот погнался за мной?
— Нет… у меня все плыло перед глазами. И все равно, это ни о чем не говорит. Наверное, ты нужна ему живой — раз уж он пошел на то, чтобы похитить тебя. В противном случае он позволил бы Перкинсу делать с тобой все что угодно — и не пошевелил бы и пальцем.
— Мне трудно поверить в это… — Тем не менее, холод сжал сердце Дороти, когда она подумала о всех нечеловеческих преступлениях, которые молва приписывала этому человеку. — Вспомни, он ведь
— Ты все время говоришь об этом… Что заставляет тебя верить?
— Видишь ли, меня зовут Дороти Вэйнман, и я помолвлена с Диком Ситоном, человеком, который построил этот космический корабль. И я уверена, как ни в чем другом, что сейчас он уже гонится за нами.
— Но ведь они как раз этого и добиваются! — воскликнула Маргарет. — В одном сверхсекретном докладе говорилось об этом — я вспомнила, когда услышала твое имя и имя Ситона. Они подсунут на их корабль Я какое-то взрывчатое устройство… или что-то в этом роде… И ракета разлетится на куски, стоит только включить двигатель!
— Пустые хлопоты! — презрительно скривила губки Дороти. — Не на тех напали… Дик и его партнер — ты слышала, конечно, о Мартине Крейне?
— С именем Ситона упоминалось еще какое-то — кот все, что я знаю.
— Так вот, этот Крейн тоже выдающийся изобретатель… он почти такой же умный, как мой Дик. Они вместе раскрыли этот заговор и построили еще один корабль, о котором Стальной даже не подозревает, — еще больше и быстрее, чем этот.
— Ну что ж, ты вселяешь в меня надежду, — улыбнулась Маргарет; ее измученное личико будто бы просветлело. — Как ни труден наш путь, будем надеяться, что он приведет к освобождению. Ах, если бы у меня было оружие!..
— Вот, держи, — Маргарет уставилась на пистолет, который протягивала ей Дороти, а та добавила: — У меня есть еще один. Я вытащила их из куртки Перкинса.
— Слава богу! — просияла Маргарет. — Это же небесный бальзам на мою душу после всего, что со мной произошло! Ну что ж, когда Перкинс в следующий раз вознамерится вырезать мне сердце, его ждет маленький сюрприз… А нам сейчас лучше отправиться делать сандвичи, как ты считаешь? И, пожалуйста, называй меня просто Мегги.
— Хорошо, Мегги, милочка. Я думаю, мы станем с тобой большими друзьями. А я для тебя — Долли.
На камбузе девушки принялись за изготовление сандвичей, но работа продвигалась весьма медленно. Особенно не клеилось дело у Маргарет — ломтики хлеба из-под ее ножа прыгали в одну сторону, кусочки масла в другую, колбаса и ветчина — в третью. Отчаявшись, она попыталась удержать разлетающуюся пищу между двумя подносами, но это привело только к тому, что она отпустила поручень и сама беспомощно зависла в воздухе.
— Ох, Долли, ну что же нам делать? — воскликнула она со слезами в голосе. — Все разлетается, и мне не справиться с этим!
— Если бы я знала, дорогая! Сюда надо какую-нибудь клетку — мы могли бы ловить ею все, что ускользает от нас. Может, нам лучше подать на стол все как есть, и пусть каждый сам отрежет то, что хочет? Но как же питье? Я просто умираю от жажды, но боюсь открыть ее, — она показала на бутылку имбирного эля, которую держала в левой руке; в правой у нее был ключ, а ногой она придерживалась за вертикальную штангу. — Понимаешь, ее содержимое может рассеяться на миллиард капелек, а Дик говорил мне как-то, что если они попадут в дыхательные пути, то захлебнешься насмерть…