Кровавые кости
Шрифт:
— Не знаю, но если сегодня мы не придумаем какой-нибудь фокус с вытаскиванием из шляпы чего-нибудь неожиданного, мы обречены.
Он говорил на удивление спокойно. А я спокойной не была. Пульс колотился так, что отдавался у меня в горле и в руках. Даже в ушах шумело. Обречены — в этом слове слышался похоронный звон. И учитывая, что нас в конце пути ждет Серефина, можно было не спрашивать, по ком звонит колокол.
38
Мы взошли по каменным ступеням крыльца. Веранду заполняли лунный свет
Дверь открыла Кисса. Свет от свечей лился из открытой двери за ее спиной. Сегодня никто не стал создавать впечатления, что здесь есть только вот эта пустая комната. На лице Киссы блестел пот, золотые бисеринки в мягком свете. Она все еще подвергалась наказанию. Мне было интересно, за что, но не это было самой большой из моих проблем.
Кисса, не говоря ни слова, провела нас в открытую дверь. Серефина сидела на троне в углу своего большого зала. Она была одета в белое бальное платье, как Золушка, волосы уложены, и бриллианты в них сверкнули огненной лентой, когда она наклонила голову в знак приветствия.
Магнус свернулся у нее в ногах в белом фраке с фалдами. Рядом с ним лежали перчатки, белая остроконечная шляпа и трость. Длинные каштановые волосы были в этой картине единственным цветным элементом. Все Мастера Вампиров, с которыми я была знакома, увлекались драматическими эффектами. Янош и две его вампирши стояли позади трона живым занавесом темноты. Элли лежала на боку на подушках и казалась почти живой. Даже в разорванном и грязном черном платье она излучала довольство, как кошка, до отвала наевшаяся сливок. Глаза сверкали, губы изгибались в потаенной улыбке. Элли, она же Анджела, явно находила удовольствие в том, чтобы быть нежитью. Пока. Кисса подошла осторожными шагами и встала на колени около Магнуса. Ее черный кожаный наряд слился с плащом Яноша. Серефина погладила перчаткой ее вспотевшее лицо.
Потом Серефина улыбнулась, и улыбка эта была прекрасна, если не видеть ее глаз. Они бледно фосфоресцировали. Можно было углядеть какой-то намек на зрачки, но он тут же исчезал. Глаза были под цвет платью — подбор цветов вообще был совершенным в этом интерьере.
Джеффа и Ксавье не было, и мне это не понравилось. Я открыла рот, чтобы задать вопрос, и Жан-Клод на меня посмотрел. В этот единственный раз взгляда было достаточно. Он был Мастер, я играла слугу. Ладно. Если он будет задавать нужные вопросы.
— Мы пришли, Серефина, — сказал Жан-Клод. — Отдай нам мальчика, и мы уйдем с миром.
Она рассмеялась:
— Но я не отпущу вас с миром, Жан-Клод. — Она повернулась ко мне бледно пылающими глазами. Как будто на меня смотрела пара фонарей — настолько нечеловеческим был этот взгляд.
— Нинья, как я счастлива тебя видеть.
У меня пресеклось дыхание. Нинья-девочка — так называла меня мама. Что-то вспыхнуло в глазах Серефины дальним отблеском огня, потом он сменился тем же холодным дрожащим
Я вдруг похолодела. Вот оно что! Я могла бы назвать это самоуверенностью, но я поверила в это. Она предлагала лучшее, чем секс, более заманчивое, чем власть. Дом. И ложь это или нет, это было щедрое предложение.
Ларри тронул меня за руку.
— Ты дрожишь.
Я с трудом сглотнула слюну:
— Никогда не сознавайся вслух, Ларри, насколько ты напуган. Разрушает весь эффект.
— Прости.
Я отступила от него — нет смысла толпиться. Посмотрела на Жан-Клода, будто молча спрашивая, не будет ли это нарушением вампирского протокола.
— Она признала вас, как признала бы другого Мастера. Отвечайте как Мастер.
Его это явно не тревожило. В отличие от меня.
— Чего ты хочешь, Серефина? — спросила я.
Она встала, скользя над ковром. Как будто под этой юбкой колоколом не было ног. Ноги просто не ходят так. Может быть, она левитировала. Как бы там ни было, а она все приближалась. Мне отчаянно хотелось попятиться. Я никак не хотела быть так близко к ней.
Ларри за моей спиной переступил с ноги на ногу. Джейсон придвинулся на шаг к Жан-Клоду. Я не двинулась с места — это было лучшее, на что я была способна.
Что-то мелькнуло в ее глазах, как мелькает что-то движущееся через деревья лесной опушки. В глазах такого не бывает. Я отвернулась и поняла, что не помню, как глядела в ее глаза. Так чего же я отворачиваюсь?
Я ощутила, как она движется ко мне. Перед моими глазами появилась ее рука в перчатке. Я отдернулась и одновременно взглянула вверх, на ее лицо, но этого было достаточно. Ее глаза пылали огнем, горящим в дальнем конце туннеля, будто внутри, в ее голове, лежала дорога в невозможную тьму и какие-то создания зажгли там огонь, чтобы осветить себе путь. И я могла вечно греть руки в тепле этого пламени.
Я закричала. Вскрикнула и закрыла глаза ладонями.
Моего плеча коснулась рука. Я отдернулась и снова вскрикнула.
— Ma petite, я здесь.
— Так сделайте же что-нибудь!
— Делаю.
— К восходу эта будет моей. — Она показала в мою сторону и заскользила к Джейсону. Погладила рукой в перчатке его голую грудь. Он стоял спокойно. Я бы не позволила ей так просто меня коснуться.
— Тебя я отдам Беттине и Паллас. Они тебя научат любить гниющее мясо.
Джейсон смотрел прямо перед собой, только зрачки его стали чуть шире. Беттина и Паллас выдвинулись из-за трона и встали в нескольких футах позади Серефины. Какие, черт возьми, впечатляющие мизансцены!
— А может быть, я тебя заставлю превратиться в волка и так остаться, пока это не станет для тебя более естественной формой, чем человеческая. — Она просунула палец ему под воротник. — Я тебя посажу на цепь во дворе, и будешь ты моим сторожевым псом.
— Хватит, Серефина, — сказал Жан-Клод. — Ночь уходит. Эти мелочные уколы ниже достоинства Мастера твоей силы.