Кровавые узы
Шрифт:
— Мне не позволено отвечать вопросом, — проговорила Брук.
Дайана ее проигнорировала.
— Если снайпер считает ООП своим врагом, тогда почему не выбрал кого-то, кто… имеет вес? Кого-то, кто стал бы для него куда лучшим трофеем. Там была Миранда. Квентин. Холлис и Риз. Почему он выбрал меня? Если только каким-то образом я не была более значительной угрозой. Или… у меня есть нечто, что он хочет. Нечто, что необходимо его боссу. Например… способность открывать дверь в… или из… серого времени. Вероятно, он знал, что это единственный
Она повернула голову и посмотрела на молчаливого проводника.
— Он не просто находится здесь и пытается выбраться, он влияет на события в мире живых. Распоряжается выстрелами… буквально. Снайпер, убийца — это все Сэмюель.
Серинед.
Гелен тревожно ходил от окна к окну, даже не осознавая этого, пока Руби не заговорила.
— Ты действительно хочешь быть там с ними? Со своими друзьями?
— С моей командой, — поправил он.
— Прости, что застрял здесь и вынужден наблюдать за мной.
— Я не застрял, Руби. — Он сделал попытку смягчить свой тон. — Слушай, Бейли сказала, что ты не спала в самолете, да и с тех пор, как мы сюда добрались, не смыкала глаз. Почему бы тебе не попытаться отдохнуть немного?
— Я не хочу спать. Бейли сказала, что солдаты должны научиться спать, когда могут. И это правильно. Она спит сейчас, поэтому ты будешь спать позже. — Руби изучала его своими слишком взрослыми глазами. — Вот только я не думаю, что ты заснешь.
— Засну. Когда придет время.
— Ты хочешь сказать, когда все закончится.
— Если хочешь, пусть будет так.
Руби молчала долгое мгновение, а затем почти небрежно спросила:
— Голоса все еще говорят с тобой?
Он остановился и посмотрел на нее. Его первым порывом было все отрицать, но вместо этого он спросил:
— Что ты об этом знаешь?
— О голосах? Только то, что ты их слышишь. С церкви. С того момента, как мы уничтожили Отца. И для всех нас многое изменилось. — Руби замолчала. — Они все еще говорят с тобой?
— Шепчут, — наконец, проговорил он. — Я не могу понять, что они говорят. Не могу слышать их достаточно четко.
— Может, потому что ты недостаточно хорошо слушаешь.
— О чем ты говоришь?
Свернувшись в большом кресле возле темного камина, Руби посмотрела на него со странным спокойствием.
— Ты… закрыт в себе. Я полагаю, это помогает тебе защищать других людей, держать их в безопасности. Оберегать меня. Но это создает вокруг тебя панцирь. И очень твердый. Вероятно, голоса не могут через него пробиться. Во всяком случае, настолько, чтобы ты понял, о чем они говорят.
— Может, я не хочу понимать, — услышал он свой ответ.
— Ты боишься того, что они могут сказать?
Черт.
Гелен подумал, что смешно доверять суждениям двенадцатилетней девочки, но, похоже, не мог оставить этот
— Я не знаю, откуда они идут, Руби. Я не слышу голоса, это не входит в мои способности.
— Теперь входит.
— Хорошо… да… наверное. Но еще совсем недавно этого не было, я не знаю, как это контролировать.
— Иногда мы не можем контролировать наши способности. Иногда они нас контролируют.
— Это точно ко мне не относится, — сказал он ей.
— Да, я знаю. Твоя способность… не умирать. Верно?
— Я исцеляю себя. Пока это означает не умирать. Но все умирают рано или поздно.
— Может для того, чтобы убить им придется отрезать тебе голову, — предположила Руби.
Гелен был сбит с толку, но лишь на мгновение.
— Тебе нравятся ужастики, — догадался он.
Девочка застенчиво улыбнулась.
— В Резиденции нам не разрешали их смотреть. Но Мэгги сказала, что для нас хорошо порой притвориться испуганными. И Джон любит ужастики. Поэтому некоторые мы смотрели.
— На самом деле они меня не пугают, — призналась Руби. — После церкви. После Отца. Но было приятно притворяться, что все плохие и страшные вещи не реальны. По крайней мере, какое-то время.
Он покачал головой и услышал свои слова:
— Руби, что ты здесь делаешь?
Ее лицо немного изменилось, став настороженным. И в ее глазах появилось замкнутое выражение, которого он никогда прежде не видел.
— Джон учит меня играть в шахматы. Игра начинается, когда все фигуры занимают свои места на доске. Поэтому я здесь. Я одна из фигур.
— Руби…
— Тебе стоит попытаться услышать голоса, Гелен. Тебе действительно стоит. Думаю, им нужно сказать тебе что-то важное.
— Правда?
— Да.
— Откуда ты знаешь? — тихо спросил он.
— Потому что я тоже слышу голоса. И они всегда — всегда — говорят то, что мне необходимо знать.
— Как причина, по которой тебе необходимо было попасть сюда? Причина, по которой ты должна стать шахматной фигурой?
— Да, как это. — Руби повернула голову, и пристально посмотрела в одно из окон, к которым ей было запрещено приближаться. И продолжила тем же мягким, задумчивым голосом: — Прямо сейчас они говорят, что вновь случится нечто плохое. Нечто, что мы не можем остановить. Бедняжка. Она тоже была шахматной фигурой. Она была пешкой. Она должна была быть принесена в жертву.
— Мы полностью обыскали центр, — доложил Дин Миранде, когда она и остальные вернулись в мобильный командный центр. — Шериф Дункан вызвал всех своих людей, в том числе и временных, и вызвал даже некоторых ушедших в отставку помощников и друзей, которым он доверяет. Таким образом, людей нам хватает — хотя и с трудом — чтобы держать под наблюдением большую часть зданий. Но ублюдка мы не нашли.
— Собаки дали какой-нибудь результат?