Кровавые вороны Рима
Шрифт:
– Хорошо сказано! – одобрительно хмыкнул Макрон.
– Клянись сколько хочешь, римлянин! – рассмеялся Каратак. – Твои клятвы ничего не изменят. Мы будем драться и убивать римлян, пока не сломим ваш боевой дух.
Ответить Осторий не успел, так как в этот момент выступил вперед Прасутаг и, дождавшись тишины, обратился к собранию. Выслушав первую фразу, Маркоммий перевел ее римлянам.
– Король иценов говорит, что уже достаточно пролито крови. Слишком много жертв с обеих сторон, и пора положить конец противостоянию. Он говорит, что за предложенный римлянами мир придется платить, но хотя цена и высока, это все же лучше, чем бесконечные страдания людей, которые оказались втянутыми в борьбу с Римом. Из личного опыта король знает о доблести римских легионеров.
– Предлагаешь следовать твоему примеру? – с омерзением скривился Каратак. – Ты, ставший королем только после того, как был предательски зарезан последний представитель благородного рода, имевший мужество противостоять Риму! И сколько времени потребовалось храброму народу иценов, чтобы вступить в противоборство с римлянами? Годы, после того как они продали души императору в обмен на горсть серебряных монет? Слишком поздно твой народ осознал цену своего вероломства. Вы опоздали прийти на помощь, когда мы только начали сражаться с римлянами, а теперь уже ничего не изменишь. И вот вы живете под пятой римского сапога, как и бесхребетные тринованты, которые против воли держат у себя колонию ветеранов и при этом отдают все до последней монеты на налоги для постройки храма в честь императора Клавдия. И это называется дать нам свободу и разрешить почитать своих богов! – Каратак чуть понизил голос: – Прасутаг, твой народ страдает под тем же игом. Твоих воинов заставили сложить оружие, и ты сам остался беззащитным перед властью Рима. А что если прекратить этот позор? Не позволить обращаться с собой как с рабами? Думаешь, народ иценов будет вечно терпеть издевательство? Наступит день, терпение людей лопнет, и они поднимут бунт. И тогда поймут, что ты их предал. Ты хочешь убедить нас, что, заключив мир, спасаешь жизни. А правда в том, что приходится выбирать между войной и бесчестьем. Ты выбрал бесчестье… а получишь войну. Это так же неизбежно, как смена дня и ночи. – Каратак повернулся к вождям племен, заключивших договор с Римом, и в гневе указал на них пальцем. – Когда ваши воины и соплеменники будут сыты по горло римским миром, вас вышвырнут как ненужный хлам. И вы погибнете в пламени вместе со своими римскими друзьями. Подумайте хорошенько над моими словами, и если опомнитесь, ищите меня в горах!
Наградив вождей презрительным взглядом, Каратак подошел к Осторию и римским офицерам и заговорил на латыни. Катон отметил, что с момента их последней встречи, которая произошла много лет назад, Каратак существенно усовершенствовал свои знания.
– Война продолжается, и вам не победить народ Британии. Спасайте свои жизни и убирайтесь с острова. Только так можно установить мир. Мир между равными.
– У меня приказ, – покачал головой Осторий. – Император выразил свою волю, а его слово – закон. Британия станет частью Римской империи.
– В таком случае говорить больше не о чем. – Взгляд Каратака задержался на офицерах за спиной Остория. – Берегитесь, вас ждет та же участь, что и губернатора. Превратитесь в изможденных стариков, пустившихся в погоню за неосуществимыми амбициями. Британия станет вам могилой. – Он на мгновение умолк и при виде Катона нахмурился. – А тебя я знаю…
– Да, мы раньше встречались. Я попал к тебе в плен, когда мы сражались в болотах на западе.
Каратак задумался, потом, по-видимому, вспомнил:
– Да, верно! Тогда ты выглядел куда моложе! А теперь покрыт боевыми шрамами, и годы войны оставили свой след.
– Как и на тебе.
Губы Каратака тронула едва заметная улыбка.
– Когда ты был моим пленником, мы, помнится, вели долгие беседы.
– Верно, и я надеялся убедить тебя прекратить сопротивление.
– И вот прошли годы, ты стал старше, а мудрости так и не набрался.
– То же самое я думаю о тебе, – усмехнулся Катон.
Лицо Каратака на
– Хорошо сказано, – грустно улыбнулся вождь бриттов и взял Катона за локоть. – Как жаль, что мы враги.
– Тогда давай прекратим вражду.
– Слишком поздно. Риму следовало обращаться с нами как с равными, а не выступать в роли хозяина. И если нам суждено встретиться в бою, я без сожаления убью тебя.
– Возможно, – сжал губы Катон. – А может быть, при нашей следующей встрече ты будешь моим пленником.
Каратак потемнел лицом и, отпустив руку Катона, направился через круг к воротам. Его сторонники пошли следом за вождем. Макрон проводил его долгим взглядом и шепнул другу:
– Похоже, время переговоров действительно закончилось и придется сражаться до победного конца.
– Переговоров как таковых и не было, – возразил Катон. – С самого начала все это понимали. Слишком поздно. Каратак жаждет войны, и Осторий даст ему возможность повоевать. Так что мнимые переговоры – пустая трата времени. А теперь еще придется терять славных воинов.
Глава 11
Вернувшись на заставу, губернатор отпустил телохранителей и удалился в тесное жилище опциона, чтобы держать совет с офицерами. Сход племен занял гораздо меньше времени, чем предполагал Осторий, и надежда возобновить переговоры на следующий день рассеялась как дым. После ухода Каратака и римлян несколько племен последовало их примеру. Некоторые, не мешкая, отправились в родные земли, хотя уже наступила ночь. Все понимали, что попытка договориться об условиях мира на острове с треском провалилась.
– Если Каратаку не терпится повоевать, предоставим ему такую возможность, – объявил Осторий офицерам, собравшимся вокруг маленького столика. Кроме него, табурета и кровати, другой мебели в комнате не было. – В Лондиний я не вернусь, а отправлюсь на рассвете в штаб армии в Корновиоруме. Дециан, ты поедешь в Лондиний и ознакомишь штаб с моим решением. Пусть пакуют вещи и как можно скорее присоединяются ко мне. Передай командующим Девятого и Второго легионов, что я в ближайшее время начинаю военную кампанию, а они отвечают за покой и безопасность провинции за приграничной зоной. Префект Катон, вы с Макроном едете в Глевум и поступаете под командование легата Квинтата.
– Слушаюсь, господин губернатор.
– Итак, господа, решение принято, и теперь надо как можно скорее претворить его в жизнь. Никакого милосердия к сторонникам Каратака. Мой приказ – пленников не брать, а уцелевших женщин и детей отправлять в тыл и продавать работорговцам. Все враждебные селения, что встретятся на пути, сжечь дотла и сровнять с землей. Повторяю: всех, кто поднимет оружие против Рима, безжалостно уничтожать. Надеюсь, я ясно выразил свою мысль?
Офицеры согласно закивали в ответ.
– В таком случае самое лучшее, что вы можете в данный момент сделать, – это отправиться спать, так как очень скоро сон станет редкой роскошью. Все свободны.
Отсалютовав губернатору, офицеры вышли в ночную темноту. Макрон заметил, что все воины небольшого гарнизона выстроились во всеоружии вдоль изгороди. Вероятно, опцион успел переговорить с кем-то из губернаторских телохранителей и уже знал, что произошло в священном круге. Рисковать он не хотел, а потому приказал своим воинам стоять в карауле всю ночь. Телохранители уселись погреться вокруг костра, на котором готовили пищу, и тихо переговаривались между собой, обсуждая недавние события. В стороне от них Децимус старательно промывал раны Марцелла. Трибуна раздели, оставив лишь набедренную повязку, и теперь кормили из ложки похлебкой. Изо рта несчастного вырывались булькающие звуки, когда он пытался проглотить пищу. Слуга смывал засохшую грязь с безжалостно искалеченного тела, открывая взору кровоподтеки и резаные раны, свидетельствовавшие о зверском обращении.