Кровавый цветок

Bloody Moon

— Решила меня подвесить? Мне не сто…

— Я не стану отвечать на глупый вопрос. Мало ли какие еще фантазии полезут тебе в голову. Не знаю, кто из нас представляет большую опасность. Но, единственное, о чем я могу тебя попросит, ешь, спи, хорошо отдыхай и быстрее поправляйся. Если понял, то ешь. Еда не отравлена. А если не веришь…. — Зачерпнув ложкой, суп и откусив приличный кусок хлеба, я демонстративно проглотила его. Дэй смотрел на меня широко открытыми глазами.

Проще самой обо всем позаботится. Не стоит доверять это дело прихвостням. Все, кто работает в этом здании — шпионят за мной по приказу Герцога. Не думаю, что он

верит мне полностью.

От лица Дэя

Она опять ушла, на этот раз ни сказав не слово на последок. Неужели обиделась? Ее слова… Все что она мне говорила в первую из наших встреч… Все же… Я не находился под прицелом и не испытывал, того страха, что испытала она за свою короткую жизнь. Тяжело представить, что испытывает человек, живя в подобных условиях всю сознательную жизнь.

Ах, как же меня раздражают эти тряпки! Стоит от них избавится. Порвав остатки рубашки, я бросил ее в ноги. Вроде бы ткань не врезалась в раны на спине, иначе было бы не очень приятно доставать их самому. За спиной, что то тихо упало. Резко обернувшись, я увидел Алексис, на ее лице виднелся легкий румянец, а рот она прикрывала ладонями. Неужели я ее смутил? Мне казалось, что ни кто в этой семье не способен на проявление таких невинных чувств, как смущение. Это смотрится так мило и невинно, ее выражение лица, даже кончики ушей выдают ее с головой. Видимо ты не соответствуешь этим жестоким рамкам, в которых существуешь. Возможно ли, что ты птица в клетки, пытающаяся освободиться? Наконец Алексис собралась и вновь одела свою маску. Но это не изменит того факта, что я увидел другого человека.

— Послушай, я… принесла тебе одежду, обычно эти комнаты практический не отапливаются…Но… — Она быстро подобрала с пола смятую одежду, и протянула мне ее на вытянутых руках, слегка опустив голову.

Может, стоит кое — что попробовать. Все же она девушка, даже если Стайлес. У нее есть слабость.

Алексис

«Боже. Как неловко вышло. Его спина в таких глубоких шрамах, что они могут затягиваться неделями. И все равно останутся глубокие, уродливые рубцы. Должно быть адски болит. А что более важно, так это, то, что меня смущает эта немая сцена. Я видела его тело и в тюрьме, и когда лечила его.…Но подобного, что я чувствую сейчас — не ощущала. Почему я так растерянна? Из — за его голова торса…. Нет, нет. Это все свет лампад. Из — за их слабого сияния».

От лица Дэя

— …шай. Мне надо помыться. Ты меня слышишь? — У меня складывается ощущение, что эта девочка улетела, а передо мной ее оболочка. Может коснуться ее. Хотя бы раз. Не все же ей лапать меня. Я только — только протянул руку, но даже не успел коснуться, как Алексис хлестнула меня по ней. Черт. И что это значит?! Она вздрогнула?

— Ах… Хорошо. Ванная за этой стенкой. Эта комната единственная, оборудованная таким образом… — Она указала мне на отгороженный угол.

— Но мои ноги до сих пор в кандалах… — Я сделал многозначительную паузу. — И… Как я сниму брюки, если я до сих пор в оковах?

— Хм… Как тебе такая идея. Я сниму цепи, но ты поменяешь их на ошейник. — Задумчиво произнесла она.

«Что за черт. Мрак».

Я вышел из оцепенения, только тогда, когда на моей шее щелкнула застежка. Как так вышло… Но зато больше не чувствуется тяжесть оков.

— Терпи, даже если чувствуешь дискомфорт, кожаный ошейник легче оков на теле. — Сказав это, Алексис случайно задела волосами мою щеку, когда застегивала его на мне. Ее

лицо вновь озарил легкий румянец. Смотрится мило, особенно, контрастируя с фарфоровым цветом лица. И вновь маска пришла на замену. — Теперь мы можем поговорить?

— О чем? Игрушки не умеют говорить. — Мне не нужно показывать эмоций. Пока нет. Она так же может играть невинность. О чем я только думаю? Птица в клетки? Может стервятник. Время. Нужно время.

— Наше поместье имеет строенье лабиринта, разумно предположить, что впервые попавшие сюда люди не найдут, ни входа, ни выхода. — Теперь, ее голос звучал уверенно, как и прежде. — Если случаем не хочешь подохнуть, прогуливаясь ночами по поместью и встретив моих братьев — советую тебе остаться тут. Это самое безопасное место для тебя, на данный момент. Хотя, конечно же…. Я знаю кротчайший путь до выхода.

«Выход?! Это, что проверка?!»

— Иди умойся.

Когда я уже заходил за стену, то машинально повернулся. Алексис стояла на том же месте, на лице ее играла легкая улыбка, а на указательном пальце сидела стрекоза.

Алексис

Теперь, чтобы не произошло с Дэйем в этой комнате, от моего фамильяра придёт телепатический сигнал. Я должна быть уверенна в полной безопасности ли он. Хотя изначально я хотела приставить к нему слежку, сейчас мне это видится невозможной, а может даже более опасной затеей. Скорее всего, Дэй сразу бы их заметил. Опаснее осознавать, что я никому не могу доверять, кроме Оливии. Более важно: вестей с юго — западной границе все еще нет. Неужели я ошиблась и отправила шпиона не в том направлении?! Но по книги именно там столкнулись Ливэй и люди дома Фиррэлиус. Неужели поменяв историю оригинального сюжета, я поменяла все остальное? Может отправить еще одну стрекозу?

За стеной послышался всплеск воды, вырвавший меня из раздумий. А затем появился Дэй, одежда которую я принесла, смотрелось немного великовата, вырез рубашки был слишком широкий и я видела, как капли воды в свети лампады играют светом на его груди. Это завораживало. У меня даже рот приоткрылся. Я бы так и стояла, тупо пялясь на его оголённое тело, если бы Дэй не подошел ко мне вплотную. И я как ошпаренная кошка быстро отпрянула. Что со мной? Ты что в прошлой жизни мужчин не видела? Прошлой? Стоп. Сейчас и здесь. Дыши.

— Что с тобой? — Дэй, почему то улыбнулся мне, той улыбкой, которую обычно дарят друзьям или любимым. Не стоит расслабляться. Это игра.

— Теперь на тебя можно смотреть. Садись. Я обработаю тебе спину. — Ответом было многозначительное молчание.

— Я могу сделать это сам. — Наконец произнес он.

— Правда? Тогда я бы хотела посмотреть на этот фокус. Ты можешь не волноваться. Ничего ужасного я тебе не сделаю. Я с детства умею обрабатывать все виды ран, насколько бы глубоки они ни были. У меня хорошие навыки.

— С самого детства? — Его взгляд резко изменился. В нем можно было прочесть гнев, а может даже ярость. Я не могла быть уверенной на сто процентов. Но мне стало впервые за долгое время страшно. Даже отец, способный на ужаснейшие поступки никогда не смотрел на меня таким взглядом. В большинстве случаях его глаза выражали либо глубокое призрение, либо безразличие. Что Дэй сейчас думает?

— Да…Я каждый раз лечила брата, когда он получал ранения. — Я не хотела этого говорить, но слова сами слетели с языка. Может и к лучшему. Надавить на жалость, расположить к себе. Так я быстрее получу его доверие.