Кровавый дракон
Шрифт:
— Распорядись мудро? — выпучил глаза Дилль. — Это я-то мудрый? Сдаётся мне, господин Адогорд немного промахнулся — он ведь не думал, что его наследником окажется начинающий адепт двадцати одного года от роду.
"Не совершай моих ошибок. Не позволяй драконьей ярости стать основой твоего существа. Никогда. Лишь для драконов ярость — их суть. Отдавшись на волю ярости, ты не превратишься в дракона, а человеком быть перестанешь. Это твоя медленная смерть.
При создании муаров я использовал драконью магию, чтобы они чувствовали своё родство с охраняемым яйцом. Никогда
Попытка унести яйцо из подземелья равносильна нападению на муаров. Они лишатся цели существования, что грозит им гибелью, и контур послушания разрушится. Это твоя мучительная смерть."
— Да что же это такое? — в полном негодовании воскликнул Дилль. — Кто мне только не угрожал: и дракон, и гроссмейстер Адельядо, и «одуванчик» Гвинард и клятый инквизитор Леклер. А теперь даже древний маг грозит мне смертью. Они все сговорились что ли?
"Сегодня армия императора начнёт штурм Тирогиса. Я не желаю напрасных жертв, но мне необходимо убедиться, что муары готовы выполнить своё предназначение. Уверен, солдаты и боевые маги обязательно попробуют вторгнуться в Академию через городскую канализацию, чтобы атаковать меня изнутри. Это и будет экзаменом для муаров.
Прощай, брат!"
Дилль пролистал оставшиеся страницы — записей больше не было. Конец исповеди. Он положил дневник на стол и крепко задумался. То, что он прочёл сейчас, вполне соответствовало сведениям, изложенным в книге магистра Лейва. Но, конечно, историк не знал многих деталей, как не знал и самого главного — причины, побудившей драконов пойти в услужение людям. Да что там историк — об этом не знали даже мастера-маги древности, так и не сумевшие выпытать правду у Адогорда. А сами драконы тоже молчали на этот счёт.
И теперь Дилль — владелец этой тайны и, соответственно, яйца королевы драконов. Кстати, а где оно, это таинственное яйцо? Дилль оглядел комнату, в которой ничего, кроме стола не было. Неужели драгоценное яйцо украдено? Нет, отмёл он это предположение, в таком случае муары, которые согласно задумке Адогорда едины с охраняемым яйцом, не признали бы Дилля мастером. А раз они подчиняются, значит, контур подчинения действует, и яйцо по-прежнему здесь. Самым простым способом будет спросить муаров. Так Дилль и поступил.
Он выбрался из комнаты и обнаружил муаров, ожидавших его появления.
— Мастер, мы подготовили ответы, — сказал самый крупный муар, протягивая Диллю промокшие листы бумаги.
Дилль уже и забыл, что велел муарам отвечать на вопросы мастеров-магов. Выслушав то, что муары говорили ему, он спрятал список в карман непромокаемой мантии и поблагодарил их за выполненную работу.
— И вот ещё что: скажите-ка мне, где именно находится то драконье яйцо, которое мастер Адогорд заставил вас охранять?
Муары перестали двигаться. На одно страшное мгновение Диллю показалось, что своим вопросом он всё-таки нарушил контур подчинения, и сейчас кругляши разорвут его на сотню маленьких Диллей. Но обошлось.
— Мастер, — в бесплотном голосе крупного мура просквозило удивление, — но яйцо там же, где его оставил первый мастер. — Оно здесь.
И
— Или с моими глазами что-то случилось, — озадаченно почесал в затылке Дилль, — или, ребята, яйцо упёрли у вас из-под носа, потому что комната пуста.
Глава 12
— Милочка, позвольте вам заметить, что бежевые платья были в моде три года назад. В этом году в фаворе цвет изумрудной зелени. Это я вам говорю.
Пожилая баронесса Тандри кивнула, многозначительно закатив глаза. Она считалась в этой глуши завсегдатаем королевских приёмов — во всяком случае, она побывала в королевском дворце три раза, чем остальные её подруги похвастаться не могли. И, будучи признанным специалистом в области придворной моды, изрекала своё мнение с абсолютной безапелляционностью.
Линда посмотрела на пышное платье баронессы Тандри, богато украшенное ярко-зелёными вставками, затем перевела взгляд на господина Луавиля, чьими заботами была одета в простенькое, без изысков светло-бежевое платье. Тот лишь беспомощно пожал плечами.
— Простите, баронесса, вы уверены, что именно зелёный? Мне кажется, это очень вызывающий цвет.
Две возрастных дамы — подружки баронессы, откровенно хихикнули. Сама госпожа Тандри, поджав губы, покачала головой.
— Ну, конечно, уверена. Не забывайте, я всегда осведомлена обо всех последних веяниях при дворе. И если я говорю, что изумрудный будет самым красивым, значит, так оно и есть. А если вы мне не верите, господин Луавиль может подтвердить.
И баронесса, оскорблённая недоверием к её знаниям, напыжилась, сразу став похожей на жабу.
— О, простите меня, Единого ради! — Линда принялась исправлять положение. — Я всего лишь хотела узнать, почему зелёный цвет — он же такой агрессивный, вдруг стал модным.
— А, понятно, — баронесса тут же сменила гнев на милость. — Вы, разумеется, не в курсе, поэтому я расскажу вам последние сплетни, которые мне поведал сам граф Унтен. А он, как всем известно, лично знаком с королевским портным. Дело в том, что в этом году среди ситгарских вельмож стало модным перекрашивать волосы в зелёный цвет. Вы не поверите, какой колорит придаёт это важным господам, как значительно они сразу начинают выглядеть. Это, в конце концов, необычно. Я уверена, на первом же королевском балу половина самых влиятельных господ будет блистать зелёными причёсками. Поэтому, чтобы дама была под стать кавалеру, необходимо иметь в своём гардеробе что-нибудь ярко-зелёное.
Челюсть Линды непроизвольно отвалилась. Она, конечно, знала одного господина с зелёными, как весенняя травка волосами. Драконоборец, сэр Диллитон, бывший свидетелем на её венчании с королём, действительно блистал подобной причёской, правда после вмешательства Единого его волосы вновь окрасились в рыжий цвет. Кроме того, Линда знала Дилля, как заядлого враля — одна только афера с облапошиванием жадного торговца чего стоит! — а потому была уверена, что перекрасился он для какой-то своей надобности, но никак не ради моды.