Кровавый Джек-Косые Паруса
Шрифт:
Тот осклабился:
– Так-то ты встречаешь гостя!..
– Гость входит в дверь, - рассвирепел Волк.
– К тому же - не по ночам.
Однорукий Дик ощупал свою шею и сказал:
– Срочное дело, Джек! Да и не люблю я званых визитов.
– Он повернул голову к спящему Тому, убедился, что того не разбудила короткая и бесшумная схватка, и снова ухмыльнулся.
– Как ты нашел меня?
– спросил его оборотень.
– Нет ничего проще: все газеты пишут о ярмарке в Кингс-Линне, где главной достопримечательностью будет двуногий волк. Вот я и смекнул, что это ты!..
Одной рукой Джек тут же прикрыл ему
– Что за дело?
– холодно поинтересовался он, готовый в любой миг вновь наброситься на врага.
С трудом отдышавшись, Дик ответил:
– Надеюсь, ты поймешь меня... Все так плохо, что хоть волком вой!.. Прости... я не имел в виду... Пришлось - не поверишь - затянуть туже ремень.
– Так бы сразу сказал, - усмехнулся Джек и достал из кармана несколько пенни.
– Возьми и дуй отсюда!
На этот раз Дик не ухмылялся.
– Другой, может, и взял бы, но мне нужно куда больше. И, желательно, золотом.
– Так в чем же дело?
– продолжал издеваться Джек.
– Стань перед Лондонской тюрьмой! Не сомневаюсь, что твой вид любого заставит сунуть тебе в руку не меньше золотого соверена.
Бывший боцман проглотил и эту насмешку, лишь покачал головой:
– Вот жалость! А я-то думал, что встречу собрата! Аяяяй! Так и есть: болезнь основательно повыветрила твои мозги... Неужели ты позабыл, как я учил тебя жить?..
– спросил он проникновенно.
– Как вместе праздновали победу! Как делили добычу?! Неужели не помнишь?!.. Вот номер-то!.. Забыть наши песни, наши убийственные веселья!..
Джек мучительно заскрипел зубами:
– Если бы я мог забыть! Особенно то - последнее...
Дик понял его по-своему и заторопился оправдаться:
– Не смотри на меня так... Перед тобой я чист. Я не отправил тебя на тот свет, хотя, поверь, было очень нелегко оставить жить Кровавого Джека. Ты же помнишь нашу команду: одни убийцы и подонки!.. Они и меня заставили бежать с корабля... Как крысу!..
– Он скорчил глупую гримасу.
– Подайте бывшему пирату! Приютите бывшего палача!..
– Дик истерично расхохотался. Да, я палач! И не отрицаю этого! Мои руки в крови по локоть! Но ты, Огрызок, куда опасней! Потому что теперь хочешь быть чистеньким! Нет! Не выйдет! Каждого из нас ждет своя участь. Кого - виселица, кого каменоломня, кому вырвут язык, а кому и голову отрежут!.. А все-таки я благодарен (кому вот только - Богу или Дьяволу?), что мы оба с тобой родились в рубашках. Да-да! Оба! И, заметь, - не в смирительных!.. Ну, довольно размолвок!.. К делу!
– И он вновь обернулся на спящего Тома. Хороший мальчик!.. Знаешь, Джек, какой толк в таких людях, как твоя Графиня?..
– Дик ухмыльнулся во весь рот: - Ты у него теперь в няньках, что ли? Это очень кстати!
– и пристально всмотрелся в лицо Тома.
– Ишь, гладкий какой!
– Что ты задумал?
– встревожено спросил Джек.
– Хочу купить корабль. Мне надоела суша! Так же, как и тебе, Атаман.
– А деньги?!
Дик беззвучно рассмеялся и кивнул на Тома.
– Что?!
– Джек внезапно понял.
– Похищение?!
– Точно!
– в восторге от собственной затеи прошептал Дик.
– Думаю, леди Гулль выложит за единственного сына приличный выкуп. Особенно теперь, когда она потеряла мужа... Помоги мне, Джек. Я обещаю взять тебя в долю.
– По голове!
– Джек со всей силы ударил Дика.
Тот, изрыгая проклятья, нащупал за плащом нож и, молниеносно вскочив, бросился на волка.
Джек упал. Лунный свет закружился перед ним, под веки вплыл зловещий корвет с воронёными парусами и сознание Джека заволокло дымом...
Том внезапно проснулся от шума и увидел, как сверкнуло лезвие ножа, а Джек упал. У мальчика перехватило дыхание. Он не успел даже вскрикнуть, когда однорукий убийца схватил его в охапку и засунул в рот кляп. Том отчаянно сопротивлялся, но Однорукий обладал дьявольской силой. Помогая себе культей утраченной руки, он легко связал мальчика и затолкал его в огромный заплечный мешок. Больше Том уже ничего не увидел.
Чтобы задержать возможных преследователей, Дик изнутри запер дверь Детской. Потом закинул драгоценную поклажу себе на спину, вскочил на подоконник и быстро спустился вниз. Бросив канат на крюке, он перемахнул через ограду и побежал к соседней роще. Еще минута - и застучали подковы, завизжали колеса... Похищение состоялось...
А дом безмятежно спал. И кучеру Герберту, который потом расскажет об этом, снился странный сон: будто гонится он на своей карете за Черным Дилижансом. И не где-нибудь, а по морю!..
Глава шестнадцатая.
ОБОРОТЕНЬ ИДЕТ ПО СЛЕДУ
Нам сны Природою даны. В них - утешенье и тревога. Те ж кто из нас не видит сны, наверно - под защитой Бога. Зачем им тайна, трепет, страх и пробуждение в слезах?
Я так любил во сне летать! Хоть может это и нелепо. Но нынче - старая кровать и возраст не пускают в небо. Цветные сны мои, о где вы?! У серой жизни на краю уже давно я не пою стихов душевные напевы.
Мне Пушкин снился в этот раз. Вовсю дурачась, как мальчишка, нашептывал мне прелесть фраз из ненаписанной им книжки! И, улыбаясь чуть хитро, дарил гусиное перо! Витают духи наших предков свободней мысли, легче птиц.
А между строк моих страниц - все рукава его жилетки...
Той ночью, когда похитили Тома, миссис Мэй также увидела странный сон: летят они ночью с сыном над Англией, и вдруг прямо на них с неба срывается звезда. Мать увернулась, сын же не успел этого сделать и, сбитый звездой, камнем упал вниз. Когда Мэй Гулль коснулась ногами земли и подбежала к лежащему без движения сыну, он был уже мертв! Графиня закричала от ужаса и проснулась от собственного крика...
Приподнялась, свечу зажгла. Прислушалась... Ей было зябко, и ныло сердце... Утра мгла висела за окном, как тряпка.
Вначале леди Гулль отнесла кошмарное видение на счет духоты. Однако, с каждым мгновеньем, тревога росла, охватывала все больше... Набросив халат, мать побежала в Детскую. Комната оказалась запертой изнутри. Обеспокоенная графиня постучалась. Вначале тихо, затем все громче и громче. Стук наделал много шума. Прибежали Чарльз и кучер Герберт, потом собрались почти все слуги. Сообразив, в чем дело, кучер, не дожидаясь приказа, кинулся за топором. Дверь взломали.
Постель Тома была пуста. На полу в кровавой луже лежал Человековолк, почти не подавая признаков жизни.