Кровавый корсар
Шрифт:
— Один не пришел, — заметил Вариил.
— Узас часто не отвечает на наш зов, — ответил Кирион, — кроме тех случаев, когда грозит бой.
— Очень хорошо.
Апотекарий Корсаров подошел к единственному хирургическому столу в его личных покоях.
— Давайте приступим.
XIV
ВЕРНОСТЬ
Голоса братьев доносятся до него смутно
Пророк обрывает связи с этим миром и ищет убежища в другом.
Его братья исчезают в тот момент, когда он…
…открыл глаза. Неподалеку взорвался еще один снаряд, тряхнув серые бастионы у него под ногами.
— Талос, — раздался голос капитана, — мы отходим.
— Мне надо извлечь прогеноиды, — ответил он сквозь зубы.
Его руки работали с механической точностью, взламывая, делая надрезы, распиливая и извлекая. Сверху раздался рев сбоящего двигателя. Талос решился взглянуть вверх, где катер Железных Воинов с визгом вошел в штопор. Из дюз корабля вырвалось пламя. Цилиндр с геносеменем скользнул в перчатку апотекария как раз в тот момент, когда «Громовой ястреб» врезался в одну из сотни ближайших башен. Стену снова сильно тряхнуло.
— Талос, — в искаженном помехами голосе капитана слышалось нетерпение, — где ты?
— Я закончил.
Он поднялся, подобрал болтер и бегом сорвался с места, оставив на камне распростертое тело брата-легионера.
— Я вернусь за ним, — сказал воин из его отделения по вокс-каналу.
— Только быстро.
Капитан был, по понятным причинам, в отвратительном расположении духа.
В глазах у апотекария помутилось — его шлем пытался справиться с ослепительными вспышками очередного артобстрела. Орудия на верхушке башни поливали небо огнем, исторгая гром и пламя из разверстых глоток. Впереди возвышалась еще одна крепостная стена, где его братья добивали артиллерийские расчеты. Разорванных на куски смертных швыряли вниз, и они валились в стометровую пропасть чудовищным градом.
Что-то ударило апотекария в спину, настолько сильно, что он упал на четвереньки. На секунду его дисплей подернулся сеткой помех. Талос мигнул и ударил лбом о каменную кладку. Ясность зрения немедленно вернулась. Воин перевернулся и начал палить из болтера, еще не окончив движения.
— Кулаки! — передал он. — Позади нас!
Они мчались, разбив строй и сжимая болтеры в золотых латных перчатках. Несмотря на расстояние, еще один снаряд отскочил от наплечника Талоса, засыпав крепостную стену осколками.
Когда он попытался подняться, болтерный снаряд угодил в грудь. Взрыв повредил нагрудник и разбил выгравированный там символ легиона. С беззвучным стоном апотекарий снова рухнул на спину.
— Не вставай, — велел один из братьев.
На визоре вспыхнула опознавательная руна — имя его сержанта.
Темная перчатка упала на ворот доспеха, цепляясь за керамит.
— Продолжай вести огонь! — приказал сержант. — Прикрой нас — или мы оба покойники!
Талос перезарядил болтер, со щелчком вогнав новую обойму, и снова открыл стрельбу. Брат, согнувшись, стрелял из пистолета и тащил апотекария за собой.
Сержант отпустил его, когда оба они укрылись
— Спасибо, брат, — сказал Талос.
Сержант Вандред перезарядил свой пистолет.
— Не стоит благодарности.
«Держите его!»
Вот. Снова голоса его братьев, отчетливее, чем прежде.
«Я держу».
Ксарл. Он сердит. В голосе брата слышатся те же резкие нотки беспокойства, что окрашивали его и в ранней юности.
Пророк чувствует, как костяшки его пальцев отбивают чечетку на столе, — это судорожно сокращаются кистевые мускулы. Возвращаются ощущения реального мира, а с ними и боль. Воздух, предательски ледяной, врывается в легкие.
— Проклятье!
Голос Вариила. Брата по клятве, а не по крови.
— Он в сознании или спит? Датчики показывают и то и другое.
Пророк — уже не апотекарий на бастионах Терры — бормочет, захлебываясь слюной.
— Это видение.
Кирион. Сейчас говорит Кирион.
— Так у него случается. Просто делай свое дело.
— Это «видение» влияет на его сон и нарушает показания датчиков. Кровь Пантеона, его каталепсический узел после этого может никогда больше не заработать — тело пытается отторгнуть имплантат.
— Его что?
— Я не шучу. Его организм бунтует и отторгает любые имплантаты, связанные с мозгом. Это, вероятно, происходит при каждом его видении, а раны усиливают процесс. Чем бы ни были эти сны, они не естественные производные его геносемени.
— Ты имеешь в виду, он нечист? Запятнан варпом?
— Нет. Это не мутация, а продукт генетического развития. Во многих инициатах геносемя не приживается. Вы, конечно, не раз это видели.
— Но у него прижилось.
— Да, однако с большим трудом. Взгляните на его анализы крови и белковые маркеры — тут и вот тут. Смотрите, что имплантаты делают с его человеческими органами. Его собственное геносемя ненавидит его. Те вещества, что вырабатывались в юности, чтобы превратить Талоса в одного из нас, все еще бушуют у него в крови. Они пытаются изменить его даже теперь. Как и все мы, он не может развиться дальше этого генноусиленного состояния. Но его тело все еще пытается. И, как результат, он подвержен видениям. Тело Талоса слишком агрессивно реагирует на кровь вашего примарха. Его гены постоянно изменяются.
И тогда Пророк задумывается: а не в этом ли заключалось проклятие его отца? Его генетического сюзерена — примарха Восьмого легиона, Конрада Курца. Возможно, измененные манипуляциями Императора гены так никогда и не прижились в его теле? Возможно, сила Конрада Курца порождена тем, что более слабый организм отторгал кровь Императора?
Талос пытается улыбнуться, но с губ его летят только брызги слюны.
— Держите его.