Кровавый корсар
Шрифт:
— Так скоро?
— Многое зависит от самих спутников и природы неисправности. Но да, так скоро.
Джеркис взглянул снизу вверх на хранительницу примарис, пытаясь убедить уже только ее.
— Это посадочная капсула, госпожа. Я в этом уверен.
Тарина снова уставилась на пикты, посасывая нижнюю губу. В конце концов она произнесла:
— Я не могу сказать ничего определенного. Это может быть спутник. Но может быть и посадочная капсула.
Хранительница примарис кивнула:
— Я немедленно оповещу Странствующих Десантников. Они, несомненно, захотят обследовать
Радиация на поверхности была очень жесткой, так что послали Тереса и Морфода. Скауты Адептус Астартес, несмотря на обширные модификации, могли пострадать в голой пустыне во время терзающего систему солнечного шторма. Оставались опытные космодесантники. Терес и Морфод немедленно вызвались добровольцами.
Оба они с гордостью носили знаки различия Восьмой роты. Гравировка с номером отделения располагалась на их броне. Шлемы обоих были окрашены наполовину в синий, наполовину в белый. И оба, как всегда, спорили друг с другом.
— Это окажется ложной тревогой, — говорил Морфод. — Помяни мое слово, мы охотимся за упавшим метеоритом или, хуже того, за ошибкой ауспика.
Морфод занимал место стрелка в «Лендспидере». В латных перчатках Астартес сжимал рукоятки штурмового болтера.
Терес сидел в пилотском кресле. Он гнал скиммер над неровным ландшафтом на полной скорости. За машиной тянулся султан пыли. Ревущие двигатели превращали его в сонмище дымных призраков.
Десантники переговаривались по встроенному в доспехи воксу, которому нипочем была звездная буря в небесах. Их броня, по имперским меркам, казалась чудом инженерной мысли, но относительная простота и ограниченный набор сенсоров делали доспехи нечувствительными к помехам, выводившим из строя более сложную технику.
— Вот увидишь, — завершил свою упрямую тираду Морфод.
«Лендспидер» накренился, обходя гладкий каменный выступ. Обоих воинов тряхнуло. Терес, целиком сосредоточившийся на управлении машиной, ответил, не оглядываясь на брата:
— Разве это не лучше, чем вторая возможность?
Морфод фыркнул, глядя сквозь сетку прицела.
— Это не первый случай, когда наши спутники разваливаются и падают на поверхность.
— Нет, — ответил Терес. — Другая возможность.
— С чего бы один из наших кораблей…
— Я говорю не о нашихкораблях. Ты это знаешь. Брось упрямиться. Инициатов это, может, и забавляет, а меня вовсе нет.
Морфод, как и его брат, полностью сконцентрировался на своей задаче. Широкое дуло штурмового болтера цепко следовало за его взглядом.
— Теперь ты говоришь о невероятном.
Несколько секунд Терес молчал.
— Не стоит думать, что родные миры орденов неприкосновенны, брат, — наконец пробормотал он.
— Возможно. Но поблизости нет орд безмозглых ксеносов, а кто еще способен на такое решиться? Ну же, брат, будь серьезен. Что за странная меланхолия?
Терес резко обогнул торчащий скальный клык. Ландшафт становился все суровее. Чем дальше в пустошь, тем глубже разверзались ущелья.
— Мы слишком долго оставались на базе. Вот и все. Мне не терпится снова отправиться
Казалось, он собирался сказать что-то еще, но только буркнул:
— Держись.
Двигатели спидера перешли с пронзительного рева на приглушенный визг. За бортом стала видна уносящаяся назад равнина, которая до этого казалась бесконечным размытым пятном.
— Уже близко, — сказал Терес. — За следующим хребтом.
Морфод провел перчаткой по термостойкой броне, смахивая гарь, оставшуюся после входа в атмосферу. Это, без сомнения, была посадочная капсула. И без сомнения, принадлежала она не их ордену.
Перед тем как приблизиться к капсуле, они попытались связаться с Виламом по воксу. Попытка, конечно же, оказалась неудачной. Терес тщательно обыскал окружающую местность, и лишь потом воины высадились и спустились в каньон. Даже сейчас, когда остальных братьев их отделения не было с ними, в каждом движении Десантников читались слаженность и единство: один спускался по скальной стене, а второй прикрывал его, нацелив болтер в глубину ущелья.
На дне они разделились и осмотрели скальный лабиринт поодиночке, непрерывно поддерживая вокс-связь. Только убедившись, что вокруг чисто, Десантники сошлись у приземлившейся капсулы.
— Одна капсула, во время такого сильного шторма. — Терес окинул взглядом пустые противоперегрузочные кресла внутри открытого аппарата. — И в этой пропасти… Удивительно, что наблюдатели вообще ее засекли.
Морфод поднес свой ручной ауспик к опаленному корпусу.
— Углеродный анализ показывает, что она тут недавно. Совершила посадку не больше недели назад.
— Поищи их опознавательные символы.
Пока брат сканировал капсулу, Терес держал болтер на изготовку, поводя стволом в поисках врагов.
— Давай быстрее. Мы должны вернуться в крепость.
Морфод выключил сканер и смахнул с брони капсулы еще один слой угольной пыли. Его усилия увенчались успехом. На корпусе проступил выцветший символ: рогатый череп с демоническими крыльями.
— Ты что-то видишь? — спросил по воксу Терес.
— Да. — Морфод уставился на эмблему, чувствуя, как по коже ползут мурашки. — Это Предатели.
Поражение не позорно, говорили ему. Он все еще мог принести пользу. Он все еще мог сыграть свою роль в славных трудах ордена. В поражении даже заключалось горько-сладкое торжество, потому что из тех тысяч и тысяч, что решились на испытание, очень немногие пережили провал. Списки погибших бесславной смертью были длинны, и имена их записывались лишь ради точности ведения хроник, а вовсе не из почтения к умершим.
И все же он оставался человеком и, значит, пребывал во власти эмоций. Каждый раз, когда ему приходилось кланяться одному из господ, в горле вставал ядовитый комок зависти и сожаления. Всегда всплывал один и тот же вопрос: что, если бы он приложил больше усилий? Что, если бы он потерпел еще несколько мгновений? Может, это он стоял бы сейчас в священной керамитовой броне, в то время как ничтожные смертные ползали и преклонялись бы перед ним?