Кровавый Огранец

Романовский Борис Владимирович

Август появился минут через двадцать. Он с интересом посмотрел на мою правую ладонь, но под плохо сшитой белой перчаткой не смог ничего увидеть.

— Могут спросить, — предупредил он.

Я кивнул. Но светить целую руку в поселке точно не стоит — люди Левого не должны её увидеть.

Тюремщики ничего не сказали насчёт наушников. Мои опасения, что их заберут, оказались напрасными. Думаю, что десять бутылей, наполненных Небесной Ватой, задобрили их. Знали бы они, что у моего призывного зверя в

желудке хранится ещё штук сорок таких…

Настроение на удивление было хорошим. Недовольные взгляды и шепотки совсем меня не тревожили. Краем уха я услышал, что за время жатвы пропал какой-то мужик из тюремщиков. Просто исчез, оставив после себя лужу крови.

Я накупил самой дорогой еды, которую смог найти, и пошёл домой. Поймал себя на мысли, что даже немного соскучился по улыбчивой убийце.

— Я вернулся!

Сложил пакеты с едой на кухонном столе и прислушался. Тихо. Зашёл в комнату и увидел Катю. Она лежала и тяжело дышала — лицо красное, губы белые, слабая болезненная улыбка.

— Арчи? — она приоткрыла веки и туманным взглядом на меня посмотрела. — Я заболела.

Катя закашлялась.

Я подскочил и проверил температуру — высокая.

— Простудилась, — выдавила Катя.

Если честно, я думал, что Огранцы не болеют. Во всяком случае я не видел таких. Катя же и вовсе — Трибус. Огранённая третьей Грани. И простудилась?!

Весь день я, как мог, ухаживал за ней. Сперва сходил до тюремщиков и попросил позвать эскулапа, но те проигнорировали мою просьбу. Ситуация не казалась мне серьёзной, и я не стал упоминать Филиппа.

Катю лихорадило, у неё были сильный жар и температура. Но к вечеру девушке полегчало, и она крепко уснула. Я сидел перед кроватью на стуле и задумчиво смотрел на её лицо, вспоминая слова Филиппа о её детстве. На улице уже давно стояла темень, мне тоже надо было бы ложиться.

Разбудить, если она проснётся? — поинтересовалась Алиса. — Я всё ещё считаю, что это слишком рискованно.

«Да. Разбуди».

Я устало поднялся и, сменив тряпку на лбу Кати, умылся и лёг рядом. Заснул сразу, как голова коснулась подушки.

Арчи, вставай.

Сперва я даже не понял, что голос Алисы звучит странно.

Я распахнул глаза и увидел пунцовое лицо Кати. А затем почувствовал, как её рука залезает мне в штаны.

— М-мне м-мастер при-приказал, — пробормотала она, краснея ещё сильнее.

Значит, тянуть дольше не выйдет.

«Алиса».

Поняла. Прослежу, чтоб ты сегодня был стерильным.

«И… это…» — я стянул с себя футболку, пытаясь сформулировать мысль.

Не буду подсматривать, не бойся, — со смешинкой в голосе ответила Алиса.

«Спасибо», — я улыбнулся Кате и пододвинулся к ней поближе.

Глава 22. Первое кольцо

Я

проснулся раньше Кати. Лежал и смотрел, как она спала. То, что произошло ночью, должно было произойти. Рано или поздно. И чтобы не мучить девушку, я решил взять всё в свои руки, благо опыт из прошлой жизни имелся.

Даже во сне она улыбается. Я убрал прядь волос с её лица.

Катя оказалась девственницей, что неудивительно. Судя по её поведению, она жила от убийства к убийству и ничем другим не интересовалась.

Улыбка расслабленная, это редко бывает. Обычно меланхоличная, задумчивая, грустная. Всегда искренняя, но почти никогда не радостная.

Катя открыла сонные глаза, проморгалась и отвернулась. Странное чувство. Как мужчина, я всегда хотел её. Но понимал, что наша близость ни к чему хорошему не приведёт и лучше бежать от неё как можно дальше. И вот теперь меня гложет вина.

— Я думала, что будет хуже, — заговорила Катя. — Не хотела, была вынуждена. Но мне даже понравилось.

Я через силу усмехнулся.

— Спасибо, что помог.

— Мне тоже понравилось, — зачем-то сказал я. Хочу утешить, но не знаю как. — Пора вставать. Уже полдень.

С той ночи мы сблизились. Катя с ещё большей отдачей помогала мне в тренировках, а я пытался разговорить её и узнать, почему по ночам она становится невменяемой и вынуждена убивать. Что за узор такой, как он влияет на её организм, где находится, как работает. Может, с Алисой мы бы смогли придумать, как сохранить Кате жизнь без беременности… Но она молчала. Не желала говорить со мной о своих узорах, всячески избегала эту тему.

После того как мы переспали, приступы Кати на пару ночей ослабли. Они прекращались, стоило мне её обнять. Но осознание, что это затишье перед бурей, давило.

— Скорее всего, утром тебя позовут на жатву, — прошептала Катя.

Это была шестая ночь паузы. Мы лежали на кровати, повернувшись друг к другу лицом. После тяжёлой тренировки я устал, и меня клонило в сон. Катя же решила поговорить. После той ночи мы так ни разу и не переспали.

— Скорее всего, — пробормотал я, чувствуя, что засыпаю.

— Откуда рана? — Катя коснулась моего носа, через который проходил горизонтальный шрам.

— Из детства… — я заснул.

***

— Время жатвы! — разбудил меня голос снаружи.

Пора.

— Будь осторожнее! — бросила напоследок Катя, когда я вышел из дома.

На улице было довольно пасмурно, небо заволокло обычными, дождевыми, тучами. Белая стена всё так же неприступно возвышалась вдали, напоминая каждому, что это место — тюрьма.

На выходе из форта тюремщик отлепил с моей шеи ленту, недовольно посмотрел на мои наушники, которые я снимал только на ночь, и пропустил меня.