Кровавый прибой
Шрифт:
— Ты погляди, — прокомментировал Дугин, — не только у нас такая фигня творится… А говорит, преступников нет.
— Взяточники есть везде, Вадик… Значит, — вновь обратился Павел к Домаджо, — вы не запомнили машину, в которую Шанская садилась в тот, последний вечер?
— Нет. Я просто не видел. Я же не каждый вечер наблюдал, не специально интересовался… Просто несколько раз случайно видел из окна, вот и все.
— Так… — протянул Павел, — значит, больше вам рассказать нечего?
— Нет, поверьте! — Павлу показалось, что эти слова Домаджо произнес с какой-то даже излишней горячностью.
— Хорошо. Спасибо вам, господин
— О чем речь! Бога ради… Когда вам будет угодно! — И господин Домаджо, опять вскочив со стула как ошпаренный, проводил гостей до двери.
ФРИКАТИВНОЕ «Г»
— Ну, как тебе? — спросил Воронов у Ду-гина, когда они, переодевшись, пришли на изобилующий туристами берег и расположились под широким полосатым тентом. — Что он за человечек?
— Прохиндей, блин, еще тот… — проворчал Дугин. — По-моему, он врет даже тогда, когда говорит правду.
— Есть такое дело. Я ему тоже не особо поверил, потому что актер из него хреновый. Как это Станиславский говорил: «Не верю!» А в чем именно, по-твоему, он врет?
— Да насчет проституции, к примеру!
— Почему ты так думаешь?
— Да как это так — нормальная девчонка, студентка, с хорошим воспитанием, не из бедной семьи, ни с того ни с сего начнет за деньги себя продавать, трахаться с кем ни попадя, да еще в чужой стране! Бред какой-то…
— Не совсем, старик. Мне Домаджо тоже не понравился, но тем не менее исключить, что он сказал правду, нельзя. Ты забываешь, что у Полины перед поездкой была тяжелая психическая травма. Между прочим, данное решение могло быть реакцией на такую травму. Так или иначе, но версию с проституцией надо проверить.
— Надо, дело ясное, только как? Где ты сейчас этот кабриолет найдешь?
К полудню солнце стало палить просто невыносимо, и Дугин с Вороновым, искупавшись напоследок, вернулись в отель. Тому была и еще одна причина: друзей еще с утра предупредили, что в половине первого у них будет встреча с их гидом, русской девушкой Галей.
Встреча состоялась в холле отеля; когда Галя появилась и, улыбнувшись, произнесла несколько первых слов, ее судьба стала для Воронова и Дугина открытой книгой.
Галя была типичным явлением «совковой» действительности конца двадцатого века, яркой представительницей огромного семейства бывших «интердевочек», которым в итоге долгих трудов и стараний удалось-таки выйти замуж за иностранца и «отвалить». Как правило, это не москвички, а девчонки из российской или украинской глубинки, торговавшие своим телом в Москве или Питере. Уезжая из России, они лелеяли наивные мечты о том, что будут сидеть на шеях своих импортных мужей, но те, пресытившись лаской, нежностью и сексуальным искусством своих русских супруг, в конечном итоге отправили их работать. В Германии, Англии и странах Скандинавии таким девушкам тяжело: языка они, как правило, не знают, и им светит в лучшем случае работа нянечками в домах престарелых, то есть ежедневная возня с нечистотами. Тем, кто попал в страны Средиземноморья, повезло гораздо больше: русских туристов здесь сейчас как собак нерезаных, бизнес на них делается огромный, а значит, люди, говорящие по-русски, нужны. Вот и устраиваются такие Гали гидами, возят наших туристов на автобусах, вызывая у москвичей и питерцев улыбки
Гале на вид было около тридцати лет. Как и положено, она была высокая, с хорошей фигурой. Свои волосы у нее были темно-русые, но она красилась в блондинку (опять же понятное дело — южных мужчин, жгучих брюнетов, всегда тянет на противоположность. Далеко ходить не надо — и в России все любовницы азербайджанцев — крашеные блондинки).
— Меня зовут Галя, — произнесла она, блеснув своим фрикативным «г», являющим собой нечто среднее между «г» и «х», — а вас? Дугин и Воронов представились, и Галя рассказала им, какие фирма предлагает экскурсии, что почем и так далее. Когда официальная часть была завершена, Воронов перешел к главной теме:
— Скажите, Галя, а с Полиной Шанской тоже вы работали?
— Шо? Это которая с Москвы, которая пропала?
— Да.
— Я работала… Тут у нас еще один гид есть, болгарин, но с Полиной была я.
— Галя, мы ее родственники, — сказал Дугин, — на здешнюю полицию, как нам кажется, надежды мало, вот мы и решили сами найти Полину. Вы сможете нам в этом помочь? Естественно, не бесплатно, — добавил он, заметив, что Галя недоуменно пожала плечами.
— А как же я вам помогу? — спросила она. — Разве я что-нибудь знаю?
— Нас интересует любая информация, — сказал Воронов, — как Полина себя вела, какое у нее было настроение, о чем с вами беседовала, с кем встречалась, если вы это видели… Нам все это очень важно!.
— Как себя вела… — Галя призадумалась. — Да нормально. Обычно. На экскурсии почти не ездила, говорила, что лучше искупается, чем в автобусе сидеть. Купалась много, очень ей это нравилось. Плавать любила, хотя слишком далеко вроде не заплывала.
— То есть утонуть она, по-вашему, не могла?
— Не знаю… Вряд ли. Тут народу полно, если что, вытащат. Правда, она ночью купаться любила.
— А с кем она по ночам купалась? Неужели одна? — спросил Дугин.
— Она говорила, что одна. Я ее спрашиваю: «Не страшно тебе? Черная вода…» А она смеется — чего, мол, бояться.
— Интересно, — сказал Воронов, — смелая какая девочка… А вообще вы ее с какими-нибудь мужчинами видели?
— Только один раз. Она в баре сидела, а к ней два пацана подвалили. Один был здорово датый, так он ее по груди погладил… Она без лифчика сидела, маечка тоненькая. Ну вот, погладил он ее, а Полина ему ка-а-ак вмажет! Оплеуха на весь бар прозвенела… Ну, он, как и все мужики тут, горячий, на Полину кинулся, а здесь уже бармен подскочил… Вывели того парня. Орал он как чокнутый, грозился…
— А чем он угрожал?
— Зарежу, кричал… Да ведь фигня все это. Они тут только пугают, чего угодно пообещать могут, а потом быстро остывают, и ничего.
— Больше вы его не видели?
— Нет. Да и Полина говорила, что больше он в бар не приходил.
— А это правда, — спросил Дугин, — что Полина занималась проституцией?
— Шо?! — Галя вытаращила глаза. — Да кто это вам такое мог сказать?
— Господин Домаджо.
— Во дурак-то… Шо я, проституток в жизни своей не видела? Да разве Полина… Нет, даже и не слушайте. Точно говорю — врет он вам.