Кровавый приговор
Шрифт:
— Бригадир, вы опаздываете на службу, а я на работу. Я уверена, что у вас есть дела более важные, чем мое. Не волнуйтесь: я совершенно спокойна. Со мной ничего не может случиться. Больше ничего.
Майоне в полумраке отыскал взглядом глаза Филомены и всмотрелся в них. В ее взгляде он прочел презрение и убежденность, которая казалась ему нелепой. Она действительно была уверена в том, что говорила. Бригадир вздохнул, надел фуражку и сделал шаг назад.
— Хорошо, пусть пока будет так. Если вы этого хотите… Но я стану возвращаться до тех пор, пока не буду знать точно, что ни вам, ни вашему сыну ничего не угрожает. Если вспомните
Он повернулся и едва не столкнулся с той женщиной, чей крик привлек его внимание два дня назад и которая с таким презрением отозвалась о Филомене. На этот раз она держала в руке миску и хмуро смотрела на бригадира.
— Донна Филоме, это я, Винченца. Можно войти? Я принесла вам чашку бульона. Вам нужно что-нибудь?
Иногда кровь изменяет людей, подумал Майоне. Он кивком попрощался с женщинами и ушел.
Из соседней квартиры нижнего этажа только что вышел мужчина, у которого голова раскалывалась, словно после выпивки. Он пил вчера вечером и позавчера вечером тоже. Плохое вино, табачный дым, грубые веселые песни. Все это, чтобы найти в себе силы уснуть. Чтобы спать без «гадости», после которой он утром чувствовал себя так же, как сейчас.
«А что мне делать — бедняге, который остался без жены? — думал он, спеша на стройку, где работал. — Что мне делать — не жить больше? Или искать себе другую жену?» А кто пойдет за такого жениха, как он, — с дочерью и без гроша?
Сальваторе Финицио, отличный каменщик, вдовец. Мужчина, у которого мало возможностей повеселиться и мало еды. Который должен заботиться о своей дочери Ритучче, должен ее содержать. И если он иногда от вина и усталости забывает о своей покойной Ракеле, разве он должен винить себя за это? Господь, если он наш вечный небесный отец, все понимает. И простит его. Пресвятая Дева, как же болит голова!
25
Комиссару Ричарди никак не удавалось выбросить из головы свой сон. Он снова слышал в своем сознании голос матери, который наяву совершенно не помнил. Этот властный голос приказал ему быть хорошим и учиться. Учиться чему?
Сидя за письменным столом в своем кабинете, Ричарди вертел в руках свое тяжелое свинцовое пресс-папье — осколок гранаты, привезенный с фронта, подарок управляющего его имением.
На столе лежали его бумаги — множество листов и листочков. Вместо того чтобы записывать свои мысли на клочках бумаги, ему бы надо навести порядок в голове, взять тетрадь и делать записи в ней. Такую тетрадь, как та, куда записывала время приема посетителей старуха Кализе. Господь не купец, который платит по субботам.
И тут его ум, словно молния, озарила мысль. А в следующий момент, как при любой грозе, раздался гром: Ричарди осознал, каким дураком оказался. Комиссар полиции замер на месте с куском свинца в руке, глядя со стороны на собственную глупость.
— Майоне!
Он поднял ставню до середины окна, как делал каждое утро. А ведь он знал, что другие коммерсанты на улице Толедо велят открывать магазины продавщицам, а сами приходят позже. Они смеялись над ним и говорили друг другу: хорош дон Матео де Роза! Продавцом родился, продавцом и остается, когда стал хозяином. Они думают, что он этого не знает, что он не замечает ничего. Но он знал что делал.
Надевая рулоны ткани
Он всегда знал, что станет хозяином. Знал это с тех пор, когда работал на старика Сальваторе Иовине, самого крупного торговца тканями в Неаполе, который получил от жизни все, что хотел, кроме сына-наследника. И тогда он женился на дочери Сальваторе, уродине Вере. Усы у нее были чуть меньше его усов, зато борода была больше. На нее невозможно было смотреть даже издалека, но благодаря своим деньгам она имела больше поклонников, чем Пенелопа.
И когда старик Иовине скончался, оплевав кровью кусок бежевой ткани, прекрасный, как все семь сказочных красавиц сразу, Матео стал хозяином после него. Это правда, что старик все оставил дочери. Но мужчина в семье он, Матео, разве не так? И потому, если он не был в своем темном доме, коснуться которого было противно даже солнцу, он занимался магазином.
Все шло как по маслу, пока не появилась Филомена. Ему достаточно было произнести в уме ее имя, чтобы сердце подпрыгнуло от восторга.
Она пришла в магазин однажды утром, одетая в черное платье из дешевой хлопчатобумажной ткани и с платком на голове, словно скрывала какое-то уродство. «Вы ищете продавщицу?» — спросила она. «Позвольте мне посмотреть на вас: надо оценить вашу внешность», — ответил он. Она вздохнула и откинула платок с лица.
Матео де Роза потерял голову, как только взглянул на лицо Филомены Руссо. Он понял, что не будет знать покоя, пока не коснется руками тела этой богини, сошедшей на землю. И принял ее на работу, чтобы не потерять. Он сказал ей: «Приходите ровно в восемь». И сам тоже приходил каждое утро ровно в восемь. Остальные продавщицы появлялись не раньше половины девятого и часто заставляли хозяина красным от возбуждения и растрепанным. Они знали, что Филомена вдова, живет в бедности и отчаянии и имеет сына, которого надо растить. И не могли понять, почему она отвергает хозяина. Все они, наоборот, завлекали бы его. Можно себе представить, какие привилегии имела бы любовница хозяина. Но Филомена была не такая.
Он перепробовал все — подарки, деньги, угрозы. Ничего не помогало: она от всего отказывалась. Он добивался лишь того, что глаза, похожие на две луны, наполнялись дождем. И чем сильней она отвергала Матео, тем ясней Матео понимал, что не может жить без нее. Наконец он велел ей: «Решайся, иначе тебе придется искать другую работу. Если, конечно, найдешь: продавщицу, которую выгнали из знаменитого магазина „Де Роза“, не подберет никто. Ты поняла, Филомена? Или Матео, или голод для тебя и твоего сына. Завтра я жду твоего ответа».
А назавтра она не пришла. Пришел ее сын, темнокожий мальчишка-дикарь, и, держа шляпу в руке, но без почтения во взгляде, сообщил, что мать нездорова.
Матео продолжал приходить рано утром открывать магазин: он ждал. И Филомена вернулась. На голове у нее был тот же платок, что в первый раз.
Боясь даже вздохнуть, он шагнул к ней навстречу и прошептал: «Что вы решили?»
За дверью магазина по мостовой прогрохотала телега с обитыми железом колесами. Раздался крик уличного торговца.