Кровавый рассвет
Шрифт:
Кейтлин впивалась ногтями в бедро, глядя на зловещие штормовые облака.
В ловушке. Они заперты в ловушке.
День тянулся еле как, сколько бы она ни помогала Констанции и девочкам с домашними делами. В итоге она полчаса играла в куколки с Мэри, пока Джеремайя не заявил, что игра слишком шумная.
Контроль. Контроль над каждым шагом. Постоянное неодобрение.
Кейтлин улыбнулась маленькой девочке и шепотом предложила пораскрашивать.
Сыновья попросили Букера помочь им с чисткой арсенала оружия,
Она говорила себе, что он по-прежнему в пределах слышимости. Она по-прежнему в безопасности.
Но взгляд Джеремайи был тяжелым и горячим от презрения.
Он приближался к точке кипения по неизвестным для всех причинам.
Кейтлин видела признаки. Он становился суетливым. Раздражался из-за всего подряд. Завтрак слишком горячий, обед слишком холодный. Звуки радости от кого бы то ни было заглушались резким словом и сердитым взглядом.
На мгновение Кейтлин почувствовала себя так, будто ей снова четырнадцать. Она сжимала кулаки и желала, чтобы он уже взорвался. Набросился бы на нее, и покончить с этим. Она могла справиться. Она терпела побои и похуже.
Их сумки были набиты вещами, которые она сумела стащить, пока никто не смотрел — свежая питьевая вода на два дня, хлеб, банка арахисового масла, консервированное мясо, пули для винтовки Букера. Она упаковала сумки утром и спрятала на улице, прямо под ступенями крыльца, защищавшими от дождя.
Карманный нож, данный ей Букером, по-прежнему хранился в ее носке — увесистое напоминание, что если дело предпримет наихудший оборот, она прольет кровь.
Кейтлин присоединилась к Констанции на кухне, помогая готовить ужин. Они болтали о семье, жизни до того, как фрики лишили их ежедневной рутины, и мир начал рушиться.
Констанция рассмеялась над шуткой Кейтлин, и что-то позади них грохнуло, заставив их обеих подпрыгнуть.
Это была Библия, которую Джеремайя уронил на стол.
— Много шума от двух женщин, — рявкнул он.
Констанция в его присутствии съежилась.
— Мы просто разговаривали.
— Может, готовка шла бы быстрее, если бы вы не чесали языками, а?
Руки женщины задрожали, и Кейтлин шагнула ближе к ней.
Джеремайя следил за ней темными глазами.
— Думаю, я хочу стручковой фасоли к ужину, — сказал он Констанции. — Спустись и принеси пару банок.
Это не было просьбой.
Констанция подчинилась, оставив Джеремайю и Кейтлин одних.
Итак, вот оно. Вот как это начиналось.
Впервые с тех пор, как они пришли в это убежище, она ощутила спокойствие. Кости превратились в сталь. Это все равно что смотреть в око урагана.
— Знаешь, я тут усиленно обдумывал кое-что... — он лениво пошел вперед. — То, как ты просто не вписываешься...
Она шире расставила ноги, принимая почти боевую стойку. Он заметил.
— Ты всего лишь лгунья, —
Букер... Где Букер?
— Книга Притчей Соломоновых 13:5 «Праведник ненавидит ложное слово, а нечестивый срамит и бесчестит себя», — он приближался к ней, презрительно цедя: — И я вижу тебя насквозь, девка.
Сердце грохотало в ее ушах. Ноги дрожали.
«Беги, беги, беги...»
— Как только ты вошла в этот дом, я сразу понял, какая ты, — продолжал он. — Иезавель (прим. библейский персонаж, чье имя стало нарицательным для порочных женщин), — его взгляд опустился на ее груди. — Посланная, чтобы сбивать хороших мужчин с пути Божьего.
Он вторгался в ее пространство, загоняя в ловушку.
— На своем веку я повидал кучу таких, как ты, — сказал он, скользя гневным взглядом по ее телу. — Все женщины подобны тебе... им дарована грешная форма, созданная дьяволом, чтобы сбивать с пути твоих братьев.
— Своих дочерей вы тоже видите в таком свете?
Вопрос сам собой слетел с ее губ, и каждое слово сочилось неприязнью.
— Ах ты мелкая пи*да, я тебе... — он схватил ее за руку, едва не сбив с ног, и она заорала.
Потянувшись назад, она схватила первое, что подвернулось под руку — разделочную доску — и замахнулась на него. Доска ударила его по виску, и кровь залила левый глаз из рассеченной брови.
— БУКЕР! — закричала она, вырываясь из его хватки.
Она снова замахнулась доской, в этот раз ударив его по подбородку.
— Тупая сука!
— ДЖЕК!
Тяжелые шаги понеслись вверх по лестнице из погреба и обогнули угол.
Щелкнул взведенный курок.
— Отпусти ее, иначе я разнесу твои мозги по всей кухне.
Голос Букера звучал ровно, спокойно... точно он раздавал кому-то указания, а не угрожал жизни человека.
Из-за этого от его заявления в жилах стыла кровь.
Он всадил бы в Джеремайю пулю и даже не моргнул бы.
Другой мужчина отпустил ее, и Кейтлин привалилась к кухонному шкафчику, с глухим стуком выронив доску.
Джеремайя попытался рассмеяться. Это была ужасающая улыбка окровавленных зубов.
— Возникло недопонимание, — сказал он. — Она — нервное создание, а я просто вспугнул ее, вот и все.
— Черта с два, — выплюнула она, спотыкаясь и спеша убраться от него подальше. — Он схватил меня, угрожал...
— Угрожал? Нее, дорогая, я не угрожал... клянусь, я просто тянулся к...
Букер прижал дуло револьвера ко лбу Джеремайи.
— Ты прикоснулся к ней, да или нет?
Семья начала собираться на кухне, младшие дети звали папочку и мамочку. Старшие дети стояли с каменными лицами, они были слишком взрослыми, чтобы поверить в любые сказочки, которые рассказывал их отец.