Кровавый рассвет
Шрифт:
Но облаку дыма стрелы вреда не причинили, они просто пролетели сквозь него.
– Ляжки Регина! – выругался гном. – И что делать?
«Доблесть предков» сменила курс, норовя уйти от магической атаки, и Саттия с трудом удержалась на ногах. Гундихар даже не пошатнулся, а вот Бенеш шлепнулся на задницу.
На лице его отразилось удивление.
– Эх, как же так? – забормотал корабельный лекарь, помогая юноше подняться. – Слушайте, у меня сейчас будет очень много работы. Вы…
– Мы присмотрим за ним, – торопливо сказала
Но молодой маг словно ее вовсе не услышал. Он поднялся на ноги и замер, глядя на облако красного дыма, до которого осталось не больше сотни локтей. Корабельный лекарь, на ходу бурча что-то, бросился к носовой надстройке, куда начали спускать обожженных матросов.
– Ползет, зараза, точно клоп к жратве, – высказался гном. – Бенеш, ты можешь с ним что-то сделать?
Сельтаро дали второй залп, но на этот раз стрелы встретила невидимая стена. Колдун с галеры потратил часть сил, чтобы поставить защиту. Бенеш медленно, будто преодолевая сопротивление, поднял руки и сделал резкое, сложное движение. Словно завязал в узел очень толстую веревку.
Облако дыма заколебалось, затряслось, как попавший в ловушку хищник, и со зловещим рокотом принялось таять. В последнем усилии его ошметки рванули вперед. Сгинули без следа, но последний саданул в борт так, что затрещали доски, а корабль покачнулся.
– Ура! – завопил Гундихар.
С надстроек долетели радостные крики сельтаро, но Саттия покачала головой.
Вместе с прочими способностями Хранителя Тьмы она приобрела и умение ощущать магию, чуять ее разновидности.
Когда ученик Лерака Гюнхенского колдовал на Теносе, все было просто и ясно. Девушка могла понять, как он применяет свою силу, рисуя знаки Истинного Алфавита и изменяя мир тем способом, что лучше всего подходит для чародеев-людей.
Сейчас же Бенеш сотворил нечто такое, что магией вообще не являлось. Нечто очень странное, похожее скорее на стихийное волшебство геданов, но намного более могучее и невероятно изощренное.
Он словно заставил заклинание в облаке дыма убить само себя.
– Надерем задницы этим уродам! – Гундихар запрыгал, замахал «годморгоном». – А, Бенеш, чего ты молчишь?
Молодой маг не ответил. Он захрустел пальцами, и, глянув на него, Саттия подумала, что только эта привычка и осталась в рыжем конопатом юнце от того растерянного парня, которого они с Оленом защищали от таристеров из Темного корпуса.
– Он не может разговаривать, – сказала она.
Лицо гнома вытянулось, синие глаза недоуменно блеснули.
– Ах, вот какая штука… – пробормотал он мрачно. – Это после встречи с тем альтаро?
Бенеш ничем не показал, что слышит этот разговор. Он подошел к борту и уставился на ближайшую галеру. Сначала не произошло ничего, а потом до корабля сельтаро донесся слитный вопль ужаса. Приглядевшись, Саттия почувствовала, как волосы у нее на затылке начинают шевелиться.
Из весел, из досок бортов
Бенеш оживил все до единого куски дерева на корабле поклонников Тринадцатого. Заставил их вспомнить, чем они когда-то были, и заново пуститься в рост. И вновь без малейшего следа обычной магии.
– О боги, – сказала Саттия, думая, какое чудовищное количество силы надо для такого волшебства, какое нужно изощренное умение.
Откуда и то и другое у молодого, пусть даже талантливого колдуна? Неужели на самом деле от посланца Великого Древа?
– Она разваливается, разваливается! – завопил Гундихар.
Сила жизни, проснувшаяся в досках и брусьях, буквально разорвала галеру на части. В стороны полетели гвозди и скрепы, мачта накренилась. Только что бывшее единым целым судно стало набором кусков дерева.
Поклонники Тринадцатого оказались в воде. Те, кто был в доспехах, сразу пошли ко дну. Кое-кто ухитрился схватиться за бревна и доски, и волны принялись швырять тела роданов, точно котенок – игрушку.
– Так им и надо! – Гном показал здоровенный кулак и пробормотал что-то на наречии горного народа.
Скорее всего, нечто очень неприличное.
А Бенеш обратил внимание на вторую галеру. Там заподозрили неладное и попытались свернуть. С кормы потекли струи багрового дыма, но под взглядом мага начали бессильно таять.
Потом судно с крылатой рыбой на парусе резко потеряло ход. От обшивки стали отваливаться доски, с выстреливших из палубы побегов полетели зеленые листья. Вскоре все оказалось кончено, и море жадно бурлило, поглощая невезучих гребцов и воинов.
Саттия со страхом посмотрела на Бенеша.
Молодой маг стоял у фальшборта спокойный, даже равнодушный, словно не он только что уничтожил две боевые галеры. И сделал это с такой легкостью, с какой хозяйка давит зазевавшихся тараканов.
А потом девушка услышала шорох шагов и удивленное восклицание Гундихара.
Она обернулась.
Сельтаро, не отводя глаз от Бенеша, подходили к нему мелкими шажками. Тут были все – моряки, капитан, лучники тар-Готиана и он сам. Лица всех без исключения отражали восторг и благоговение.
– Чего это они? – спросил гном и нервно дернул себя за бороду.
Саттия не ответила.
Первым опустился на одно колено капитан, склонил голову так, что заплетенные в косички льняные волосы упали ему на лицо. За ним на палубу стали опускаться матросы и воины, немного помедлил лишь сотник.
– Посланец Великого Древа, – шептали эльфы, не поднимая глаз.
– Это они что, молятся? – Глаза у Гундихара стали как у глубоководной рыбы, что впервые увидела берег. – И кому? Бенешу?
– Если я все правильно понимаю, он теперь не просто Бенеш, – проговорила Саттия задумчиво.