Кровная связь
Шрифт:
– Это не тот ответ, которого я ждал, Кэт. Единственная причина, по которой вы еще не в тюрьме, заключается в том, что я надеялся на вашу помощь в раскрытии этого дела.
– Я могу и хочу помочь вам. Но это как раз тот случай, когда я рассчитываю на ответную услугу. Вы помогаете мне, я помогаю вам.
– Господи! Что вам нужно на этот раз?
Если я продемонстрирую чрезмерную заинтересованность в отчете о вскрытии, Кайзер запросто может не дать мне его.
– Расскажите, как продвигается дело об убийствах. Что показали культуры, выращенные
– Еще нет. Патологоанатом считает, что еще слишком рано, что мы увидим их по прошествии тридцати шести часов.
– Нет. В том случае, если они есть, двадцати четырех часов вполне достаточно. Слюна в ранах от укусов или взята у кого-то без зубов, или у того, кто принимает пенициллин с гентамицином. Вы не обнаружили никого из родственников жертвы, кто подходил бы под это описание?
– Мы нашли пару родственников-мужчин, которые носят зубные протезы. Я вплотную занимаюсь ими, но, по-моему, оба чисты.
– Побеседуйте с их семьями. Если они хотя бы изредка надевают зубные протезы, значит, слюна взята не у них. А как насчет антибиотиков?
– Вот это установить очень трудно, – жалуется Кайзер. – Здесь любой может солгать. Мы же не можем делать анализ крови каждого родственника всех шести жертв.
– Почему нет? Результаты ДНК-тестирования показывают, что носителем является мужчина, и это единственная ваша реальная зацепка. В одном городке британская полиция однажды взяла анализ крови у нескольких тысяч человек, чтобы раскрыть убийство.
– Здесь Америка, Кэт, а не Англия.
– Ну хорошо, хорошо. В культурах обнаружены следы анаэробных спирохет? Бактероидов melaninogenicus? Анаэробных вибрионов? Они являются специфичными для зубов, так что мы сможем исключить беззубых людей.
– Черт. Я смотрю… В общем, пока я не вижу ничего подобного.
– Еще слишком рано, чтобы следы этих бактерий стали заметны. Да и вырастить их бывает довольно трудно. Я подумаю что еще можно сделать. Что вы выяснили о черепе, который лежал у Малика на коленях?
– Ничего. Единственные отпечатки, которые мы на нем обнаружили, принадлежат Малику.
– Естественно. Что еще?
Кайзер утомленно вздыхает.
– Мы проверяем все лаборатории по проявке и обработке фото- и кинопленки на случай, если кто-то из них делал такую работу для Малика. В его квартире мы не обнаружили видеооборудования, но я все равно надеюсь, что нам повезет и мы что-нибудь найдем.
– Что-нибудь еще?
– По моей просьбе парни из отдела технического обслуживания пытаются восстановить данные на жестких дисках, которые мы изъяли из офисных компьютеров Малика, но пока что ничего не получается. Я думаю, его фильм – наш единственный шанс. Но если убийца забрал его после того, как разделался с Маликом… мы в глубокой… э-э-э… мы по уши в неприятностях.
– Прошу прощения, что не сумела пока что оказать вам более существенную
– От вас требуется всего лишь назвать имена женщин, входивших в состав «группы X». Сделайте это, и я спасу вас от тюрьмы.
– Я стараюсь, Джон. Но мне тоже нужна ваша помощь.
– Что вам нужно? – В голосе его чувствуется настороженность.
– То же, что я просила у вас вчера. Отчет о вскрытии моей тети.
– Что вы надеетесь в нем найти? Причину смерти?
– Вы знаете, что мне нужно. Информация о ее репродуктивных органах. Вы обнаружили что-либо необычное?
На этот раз Кайзер раздумывает, прежде чем ответить.
– Я не должен сообщать вам этого.
У меня перехватывает горло.
– Разве не вы говорили, что Энн была одержима стремлением родить ребенка?
– Да.
– В таком случае у вас концы с концами не сходятся, Кэт.
– Что вы имеете в виду?
– Потому что ваша тетя была стерильной. И давно, несколько десятилетий. Скорее всего, еще с того времени, когда была подростком.
– О чем вы говорите? Как она могла быть стерильной?
– У нее были перевязаны трубы.
Внутри у меня все обрывается.
– Это невозможно! Патологоанатом наверняка ошибся.
– Вам виднее, – усталым голосом откликается Кайзер. – И процедуру стерилизации тоже никак нельзя назвать нормальной. Вот почему патологоанатом решил, что она была проведена много лет назад.
– Как она была проведена?
– Совершенно очевидно, что перевязка маточных труб выполняется ближе к окончанию фаллопиевых труб. В случае с вашей тетей они были перевязаны почти сразу же за ресничкой, отверстием в форме бутона чуть ниже яичника. Они были перевязаны шелковыми нитями, и во время вскрытия выяснилось, что шелк по-прежнему оставался внутри зарубцевавшихся тканей. Патологоанатом говорит, что акушеры-гинекологи уже несколько десятков лет не используют шелковые нити для подобных операций.
Я словно в тумане. Мой мозг отказывается воспринимать происходящее.
– Я знаю, это дело наталкивает вас на мысли о своем положении, Кэт. Пожалуйста, постарайтесь сохранять спокойствие, о'кей? Может быть, вам стоит позвонить доктору Гольдман.
– Патологоанатом сказал что-нибудь еще?
– Он сказал, что гинеколог не стал бы отрезать ресничку. Но именно так поступил бы хирург общей практики, если бы ему понадобилось быстро стерилизовать кого-то. Ему это показалось чертовски странным.
Руки у меня дрожат, но на этот раз не от страха, а от ярости.
– Мне нужно идти, Джон.
– Нет! – быстро говорит он. – Вы не можете просто так взять и уйти. Я дал вам достаточно длинный конец веревки, чтобы поиграть с ним, и теперь боюсь, что вы собираетесь повесить нас обоих. У меня есть начальство, перед которым я должен отчитываться, нравится вам это или нет. И с каждым часом, который вы проводите на свободе, их доверие ко мне уменьшается. Так что я рассчитываю на вашу помощь.