Кровоточащие сердца
Шрифт:
— Можешь, — она бросила платок на кровать и взяла флакон. — Пока мы не начали, могу я вытереть тебе лицо?
Девушка моргнула, часть паники в глазах пропала.
— Мое лицо? Зачем вам это делать?
— Чтобы очистить тебя. Ты, похоже, давно не мылась.
Лицо смягчилось, девушка смотрела на нее с первыми признаками человечности. Она отчаянно хотела быть чистой.
— Я приму это за да, — Мэв вылила флакон на платок и вытерла им лоб девушки. — Как, говоришь, тебя зовут? Боюсь, я не услышала это от дворецкого, когда вошла.
— Честити, —
— Конечно, — сердце Мэв чуть дрогнуло. — Почему ты считаешь себя одержимой?
Глаза девушки снова расширились.
— Потому что отец так сказал. Он сказал, что в моей душе тьма, что я была плохой, и демон захватил меня.
Отец был слишком близко для удобства Мэв. Она подвинулась, чтобы ее плечо закрывало ее движения от него. Она осторожно начертила крест на лбу девушки, погладила ее голову, словно гладила ее волосы.
— Думаешь, ты одержима?
— Да, — девушка кивнула, и безумие вернулось в ее глаза. — Я такая!
Это словно толкнуло ее, девушка стала извиваться на кровати. Ее конечности дрожали, голова крутилась. Она так извивалась, что матрац содрогался.
Мэв ждала, пока девушка не успокоилась, а потом встала и убрала вещи в сумку.
— Ты устроила спектакль, но уверяю тебя, ты не одержима.
— Простите, что? — охнул ее отец, словно Мэв сказала ему, что небо было зеленым. — Вы не имеете права говорить мне, что это создание — женщина!
— Она была такой, пока вы не замучили ее. Церкви нет тут места, — Мэв закрыла свою сумку и взяла зонт. — Можете связаться с вышестоящими, но они доверяют моему мнению.
Она не будет слушать этого мужчину. Мэв пошла к лестнице, уже думала, что делать дальше. Придется поговорить с властями. Может, настоятельница отправит кого-то с ней. Она всегда защищала брошенных девушек.
— Стой! — закричал за ней мужчина. — Стой, или я буду стрелять!
Почему они всегда пытались это сделать?
Мэв повернулась, возмущённая. Херберт Хегсвиггл стоял в тускло освещенном подвале с пистолетом в руке. Оружие было направлено на нее.
— Ты вытащишь демона из моей дочери, — прорычал он.
— Нет, — ответила она. — Стреляйте.
Он так и сделал.
Пуля пробила ее грудь над сердцем, чуть левее. Будь она обычным человеком, было бы больно. Но Мэв Винчестер была дочерью ведьмы, от этого было преимущество.
Она склонила голову, посмотрела на открытую рану, а потом на мужчину, раскрывшего рот.
— Это было новое платье, которое я сама купила. Я буду ожидать возмещение его стоимости, мистер Хегсвиггл.
Она повернулась и покинула дом. Мальчика не было видно, и она вышла под дождь.
Мэв не открыла зонт в этот раз. Она прошла во врата, калитка хлопала на ветру. Она вздрогнула от гула грома вдали. Вода хотя бы скроет то, что ее платье уже пропиталось кровью спереди.
— Жуткая рана, — мужчина поравнялся с ней, с его шляпы стекал дождь на его лицо. — Вердикт?
— Он издевается над дочерью.
— Ты должна теперь звать меня святым отцом, — ответил он.
— Я не буду так тебя звать, — она поймала его мрачный взгляд, приподняв бровь. — Это слишком личное.
Он фыркнул.
— Тебя ждет еще работа, Мэв.
— Нет, — ответила она. — Я истекаю кровью под дождем. Я не буду выполнять работу в ближайшее время.
— Эту ты захочешь, — он протянул ей кожаную папку. Кто-то постарался, чтобы дождь не испортил чернила. — Это может быть последняя твоя работа. Не угроза, Мэв. Это может очистить твой долг, и тебе больше не придется работать на Церковь.
ГЛАВА 2
Воспитанная женщина никогда не пригласит к себе домой холостого мужчину без сопровождения.
Мэв не отличалась воспитанностью, и она знала, что Леон хорошо обращается с иголкой и ниткой. После такого дня она не хотела сшивать свою кожу сама.
Она, спотыкаясь, прошла через парадную дверь в квартиру над мастерской швеи. Хозяйка заведения была не совсем рада тому, что Мэв жила над ее магазином, но, по крайней мере, Мэв была тихой и редко появлялась там. Даже если то, что она делала для работы, не вызывало уважения.
— Нить там, — она указала на небольшой столик рядом с дверью. — Я возьму что-нибудь, что притупит боль.
— Притупит боль? — Леон бросил куртку на единственный стул, направленный к единственному окну. — Ты ничего не чувствуешь, Мэв. Помнишь?
— О, верно, — она коснулась рукой своей головы. — Мама-ведьма. Я забыла.
Она все равно сунула руку под кровать и вытащила бутылку рома, которую держала там для особых случаев. Умелым движением пальца она открутила бутылку и поднесла к губам.
Может, она и не испытывала физической боли от того, что произошло, но она, черт возьми, испытывала эмоциональную боль. В конце концов, эта девочка была в большой беде. Ее отец хотел ее смерти. Семья не могла помочь ей выйти из положения. И ничего бы не изменится, пока власти не увидят, что с ней.