Круг Девятирога
Шрифт:
– Ну? – ответил он неопределённо и настороженно.
– Что из себя представляет Камень Ол и где он в настоящее время находится?
– Какой камень? О чём ты? – говорил он тоном спокойным, но глаза его забегали.
– Тот самый, из-за которого меня схватили твои бывшие сослуживцы, прогнали через «пытальник», а потом, так ничего, естественно, и не узнав про камень, зачислили в «тушканчики».
Он поморщился, очевидно, весьма ясно себе всё это представив.
– Но ты же, как я вижу, сбежал от них. Так чего ж тебе ещё надо?
– Нет, это чего ТЕБЕ ЕЩЁ надо? Возлежишь
– Нет.
– Будут, – пообещал я.
– Да что ты сможешь мне сделать? – довольно нагло ухмыльнулся он. – Дом полон преданных слуг и вооружённых охранников.
– Настолько преданных, что не побоятся напасть на лад-лэда? – Серебряным ногтем я поймал лучик от светильника и направил ему в глаз.
– Ты – Всесветлый? – опешил он. – Мечпредержащий? Приближенный к императору?
– А как же! Приближенный, и даже очень! – кивнул я. – Только вот, понимаешь, какая получается история: приближен-то я с другой стороны. Я его враг номер один.
– Да уж… – пробормотал Вольф. – Когда воюют два Мечпредержащих, место между ними – не самое безопасное.
Он пошарил рукой под одной из подушек и, достав оттуда маленькую ладанку, с сожалением отдал её мне. Внутри лежал плоский, абсолютно чёрный, словно выточенный из эбонита камень в форме правильной восьмиугольной звезды, толщиной около полутора и диаметром около трёх сантиметров. Вроде бы ничего особенного. Однако стоило мне взять его в руку, как поверхность камня на несколько мгновений запереливалась золотистыми искорками. От неожиданности я чуть не выронил его.
– Что это? – испуганно спросил Вольф. – У меня он никогда так…
Я почувствовал, что Меч, заткнутый за пояс, немного нагрелся. Эге! Не простой это камушек! И уж точно не из-за ювелирной ценности так упорно разыскивает его император! Не иначе, это тоже часть наследия Иных Людей.
– Что ты знаешь об этом камне? – спросил я.
– Его ещё называют Камень Здоровья и Бессмертия. В Суонаре говорят, что хозяин этого камня никогда не болеет и не умирает.
– И ты веришь этому?
– А как не верить-то? Ты императора видел? Нипочём не скажешь, что он уже сто лет на троне. Правда, мне этот камень что-то не шибко помогает. Надысь пузо прихватило – страсть! Думал, помру. Благодарность Асию, пусть ему Оба долгую жизнь даруют – только он от мучений меня и спас.
Возвращались мы уже затемно. Слегка моросил дождь. Впрочем, по словам А-Ту, дождило уже давно, поэтому оно куталось в одолженный у Бади плотный шерстяной плащ. Такой же плащ оно прихватило и для меня. А-Ту вело меня тёмными улицами Суродилы к дому Бади, а я не переставал размышлять. «Камень Здоровья и Бессмертия»… Это словосочетание мне о чём-то говорило. Что-то, связанное с этим, произошло совсем недавно. Но почему, почему, несмотря на свою абсолютную память, я ничего не могу вспомнить?!
Путь наш лежал через знакомую мне площадь с трактиром, из которого доносились громкие голоса
В зале вокруг одного из столов сгрудилось множество людей, стоял возбуждённый гул. И вот оттуда, из толпы, снова раздался знакомый голос:
– Давай-давай, раскофеливайся!
Да, это, без сомнения, он – тот самый лохотронщик, который ограбил меня в одну из первых ночей моего пребывания на Ланеле. Я заглянул через головы зевак и убедился, что и колода та же самая.
– Ну кто ефё хофет попытать ффястья?
– Ставлю десять золотых тимов! – громко сказал я и услышал, как сзади испуганно ойкнуло А-Ту.
Все тут же смолкли и удивлённо повернулись в мою сторону. Ставка необыкновенно, неслыханно велика! Потом зашелестел говорок, и народ раздался, освобождая для меня место за столом.
– Ну фтоф, давай сыграем! Только вот есть ли у тебя такие деньги? – поинтересовался раздатчик.
– А у тебя? – спросил я в ответ, присаживаясь за стол и один за другим выставляя на столешницу десять золотых цилиндриков.
– Золота у меня, конефно, нет. Откуда у меня золото? Но простыми тимами, пофалуй, наберу. Устроит тебя такое?
– Вполне.
Рядом с моими деньгами выросла солидная куча более мелких монет на ту же сумму, и крупье начал сдавать. Как я и ожидал, он сразу стал передёргивать и выложил равное количество очков.
– Равно! – уверенно заявил я.
Крупье, еле заметно кривя рот от досады, принялся переворачивать карты: он тоже уже знал, что я выиграл.
– Вот ведь как повезло! Когда день хорошо заканчивается, и спать вдвое слаще! – Я сделал вид, что обрадовался и потянулся за деньгами.
– Э-э, не спефи! – остановил меня крупье. – У нас так не делается. Ты долфен дать мне возмофность отыграться. Это будет справедливо.
Окружающие зеваки, жаждущие продолжения зрелища, одобрительно загудели.
– Да? Ну хорошо, – согласился я и, дразня и крупье, и зрителей, провозгласил: – Ставлю макатим!
– Двадцать! – потребовал тот.
– Двадцать? Ну я не знаю, – продолжал ломаться я, однако, якобы под давлением «общественного мнения» возбуждённых зевак, нехотя согласился: – Хорошо. Двадцать макатимов!
– Двадцать. Тимов. Золотых, – хрипло потребовал крупье, зло глядя на меня прищуренными глазами.
– Ну что ж, – уступил я. – Рискну, пожалуй. Похоже, удача сегодня на моей стороне. Только, предупреждаю, играю последний раз. И, кстати, хотел бы видеть твою ставку.
Раздатчик, кряхтя, полез за пазуху, достал оттуда небольшой кошель и отсчитал из него двадцать золотых цилиндриков.
– А говорил: золота нет!
– На фёрный день берёг… – пробормотал он и принялся сдавать.
На стол снова легло шесть карт. Одну из них, лежащую перед сдатчиком, я видел впервые. Быстро перебрав в уме всю колоду, я вычислил недостающую карту: до этого момента в игре ни разу не присутствовала семёрка-«камень». Вместе с остальными – шестёркой-«железо» и двойкой-«ветер» – это составляло пятнадцать очков. Передо мной же лежали пятёрка-«ветер», пятёрка-«огонь» и пятёрка-«дерево».