Круг обреченных
Шрифт:
— Ты что? Что ты сделал? — закричал Беседин.
— Он это нарочно, сволочь, — с новой угрозой в голосе сказал Зверев.
— Что? Что произошло? — испуганно вскрикнул Олег Владимирович.
Мельчайшая желтая пыль тем временем витала вокруг сидевших у стола мужчин.
— Я нечаянно! — возопил Каримов. — Это недоразумение. Ничего страшного.
У меня этой вакцины предостаточно. Она абсолютно безвредна. Ну что вы так испугались? Это случайность. — Да выключи ты этот чертов вентилятор! — заорал Беседин.
Вентилятор замер.
— Я
— Если бы тебя не было здесь с нами, я решил ты, что ты задумал заразить нас какой-нибудь гадостью, — пристально разглядывая ученого, проговорил Беседин.
— Ну что вы, Евгений Юрьевич! Только что говорили о мире и согласии — и опять подозрения! Ну как так можно? — дрожащим голосом отвечал Каримов. — Я наказан предостаточно. Я столько пережил за эти дни! Неужели вы так и будете подозревать меня каждую секунду? Мы с Олегом Владимировичем сходим сейчас в лабораторный корпус, и я достану новые ампулы для Смагиной.
— Ну хорошо, забудем, — ледяным тоном произнес Беседин. — Идите работать. Рустам Каримович. Через три часа жду результатов. Олег, проводи Рустама, а заодно забери ампулы.
Шагая под проливными потоками, Каримов беззвучно смеялся, подставляя сведенное мстительной гримасой лицо теплым струям июльского дождя.
Глава 41
«ТЫ БУДЕШЬ. КАК ХИНУ. ГЛОТАТЬ ТОСКУ…»
Порой Лена приходила в себя, и в эти секунды пробуждения сознания ей казалось, что весь этот день — просто кошмарный сон, что она спит л сейчас.
Спит во сне — так ведь тоже бывает. В этом сне она находилась в больнице — поднимались к потолку стеклянные стены бокса. Она лежала на узкой кровати, похожей на больничную койку. Только вот какая-то странная женщина с распущенными по плечам волосами склонялась над нею и ухмылялась пьяной улыбкой.
Лена пыталась отогнать ее рукой, и тогда разливающаяся по всему телу боль возвращала ее к действительности. И черная пустота засасывала сердце. Не было никаких эмоций. Просто все внутри нее превратилось в огромную черную дыру.
Ей казалось, что она видит собственное сердце — маленький трепещущий комочек, стремительно летящий в никуда.
Сознание оставляло ее, чтобы через какое-то время снова вернуться болью. Иногда выскакивали неожиданные мысли: нужно купить Котьке арбуз. Он ужасно обрадуется. Витька вытащит арбуз из багажника, согнется, словно это стопудовая гиря, они будут смеяться. Мы будем петь и смеяться, как дети… Вити нет. Как это? Она никак не могла представить Витюшу — большого, бородатого, смеющегося Витюшу и… Даже в мыслях она не могла произнести это. Впустить в себя
За окном стихал дождь. Шумный гомон июльской грозы перешел в монотонные звуки. Сквозь них прорывался иногда другой звук: словно где-то вдалеке что-то гудело. Какой-то мотор, что ли. Веревки больно впивались в руки, и это отвлекало.
Сгущались поздние летние сумерки. Комната тонула в полумраке. Лена повернула голову. Увидела на окне металлическую решетку. В памяти возникли чьи-то строки:
Ты будешь, как хину, глотать тоску, И на квадраты, словно во сне, Будет расчерчен синий лоскут Черной решеткой в твоем окне…
За стенкой не переставая стонала Лелька. Дверь бокса отворилась, и на пороге вновь возникла высокая женщина с распущенными волосами.
— Ну что? Как ты тут? — пьяным голосом спросила женщина.
Она подошла, села около Елены на пол.
— Выпить хочешь?
— Что?
— У меня водка с собой. Я ее спрятала, — захихикала женщина.
Она достала из-за пазухи пластиковую бутылочку из-под кока-колы.
— Олежка думал, я сюда так и попрусь, без водяры. Фиг ему. Выпьешь?
Этот пьяный голос, эта мерзкая баба окончательно вернули Елену к действительности.
«Костя!» — подумала она.
— Послушайте, развяжите меня. Мне больно, у меня руки затекли.
— Не, это нельзя. Выпить дать могу, а развязать — нет. Ты уж извини.
Выпьешь? Зря. Хватанула бы напоследок. А то завтра тебя Рустамка заразит, и все. Три дня — и готова.
Женщина приложилась к бутылке, занюхала рукавом.
— Ты куришь?
— Нет.
— Не куришь, не пьешь… Что же ты делаешь?
— Как тебя звать?
— Карина. Я закурю.
— А меня — Лена. Курите.
Вспыхнул огонек зажигалки, осветив лицо женщины…
«Да она молодая совсем. И красивая», — отметила Елена.
— Давай поболтаем. Скучно мне, — затянулась женщина.
— Вы кто?
— Я? Я дерьмо. И Рустам дерьмо. Здесь все полное дерьмо. Из тебя тоже мешок дерьма сделают. Как они все мне надоели!
— Послушайте, развяжите меня! Мне нужно в туалет.
— Брось ты. Ничего тебе не нужно. Сбежать тебе нужно.
— Да. У меня маленький сын. Если я погибну, он останется один. Слышите?
Лена попыталась приподняться и упала на постель. Боль мгновенно захлестнула все тело.
— Сы-ын. Это Хорошо. А у меня нет детей. — Карина снова приложилась к бутылке. — Фу-у. Надо было хлеба взять. Рустам мне рожать не разрешал. На аборты меня таскал. Сам, за ручку. Чтобы без проколов. Сколько же я их сделала?
Сколько бы я могла иметь детей? Нет. Наши дети — это ампулы. Вирусы, бактерии.
Наши жены — пушки заражены, — хрипло рассмеялась она. — У нас цель была. У него то есть. У меня ничего не было. И вот он обосрался, понимаешь? Они нас не выпустят, понимаешь? А я думала, уедем. Я рожу девочку. Я ведь молодая еще.