Круг замкнулся
Шрифт:
Что же в нем настолько заинтересовало ее? — невольно удивлялся Бенжамен. Он по-прежнему не мог ответить на этот вопрос, хотя они провели вместе немало часов, и Мальвина с неослабевающим вниманием слушала его рассказы о двадцати годах в бухгалтерской фирме, о куда более краткой, без отрыва от работы, музыкальной карьере в 1980-х и (самом сокровенном в некотором смысле) о романе, над которым Бенжамен трудился много лет; роман успел разрастись до нескольких тысяч страниц, но к завершению был близок не более, чем тогда, когда Бенжамен писал первую главу. Мальвина с ненасытной жадностью впитывала любые подробности его личной жизни, а в ответ изредка, скупо откровенничала
Второкурсница Мальвина писала научную работу в 20 ООО слов о взаимоотношениях новых лейбористов и СМИ. Тема была весьма обширной, и Бенжамен начал подозревать, что Мальвина с ней не справляется. Он знал, что она уже не укладывается в сроки, и улавливал нотку паники в ее голосе, когда она упоминала о курсовой. Предложение написать работу за нее (что Бенжамен охотно бы сделал) она наверняка отвергла бы, и тогда он решил прибегнуть к иной разновидности деятельного участия, предоставив Мальвине прямой доступ к восходящей новолейбористской звезде. О таком полевом исследовании никто из ее сокурсников и мечтать не мог.
— А это обязательно? — жалобно спросил Пол, когда Бенжамен изложил ему свою просьбу по телефону.
— Нет, конечно, нет, — ответил Бенжамен. — Но это займет не больше двух часов. Мы могли бы просто поужинать втроем, когда вы оба одновременно окажетесь в Бирмингеме. Приятно поболтаем, не более того.
После непродолжительной паузы Пол отреагировал так:
— Она симпатичная?
Бенжамен задумался на секунду, прежде чем ответить: «Да». И это была лишь констатация факта. К тому же не воздававшая должное Мальвине в полной мере. Бенжамену и в голову не пришло, что Пол мог задать такой вопрос не мимоходом, не из простого обывательского любопытства; только не Пол — женатый человек и отец маленькой прелестной девочки.
Но с другой стороны, Бенжамен и сам был женат, однако до сих пор он ни словом не обмолвился жене о Мальвине. И сегодня вечером, когда прозвенел дверной звонок, Бенжамен внезапно подумал, что сейчас как никогда важно, чтобы Эмили не узнала о его новом знакомстве, ни в коем случае не проведала о существовании Мальвины.
С этой тревожной мыслью он бросился открывать дверь.
— Ты ведь не пойдешь в этой старой рубахе, правда? — с порога спросил брат. Сам Пол был одет в сшитый на заказ костюм от Освальда Бетанга.
— Я глажу другую. Входи, — пригласил Бенжамен и добавил театральным шепотом: — Послушай, Пол, учти: мы сегодня ни с кем не встречаемся.
— Да? — От Пола ощутимо повеяло разочарованием. — А я думал, что ужин для того и затеян. Разве та девушка не хочет взять у меня интервью?
— Хочет, хочет.
— И когда же мы с ней увидимся?
— Сегодня.
— Но ты же сказал,
— Сказал. Но на самом деле втроем. Ты что, не понимаешь?
— Абсолютно.
— Эмили ничего не знает.
— Чего не знает?
— О том, что она придет на ужин.
— Эмили ужинает с нами? Отлично. Но почему ты ей об этом не сказал?
— Да нет же… С нами ужинает Мальвина. А не Эмили. Но она об этом не знает.
— Она не знает, что не идет с нами ужинать? То есть она думает, что идет?
— Послушай. Эмили не знает… Пол нетерпеливо отпихнул брата.
— Бенжамен, я не могу тратить время на всякую ерунду. Я только что провел сорок пять мучительных минут с нашими родителями, и во мне крепнет убеждение, что в гены нашей семьи вкралось безумие, которое ты, похоже, унаследовал. Так мы идем ужинать или нет?
Они прошли в гостиную, и Бенжамен догладил рубаху. Пол попытался вступить с Эмили в светскую беседу, но, не преуспев, молча сидел рядом на диване, наблюдая, как кулинарная богиня чистит банан нежными пальчиками, а потом рассеянно прикасается к его верхушке пухлыми губками.
— Блин, вот кого бы я трахнул, — пробормотал Пол. И непонятно было, заметил ли он, что произнес эту фразу вслух.
В машине Пола по дороге в развлекательный комплекс «Бриндли», где в ресторане «Ле пти блан» у них был заказан столик, Бенжамен поинтересовался:
— Чем тебя так измучили мама с папой?
— Ты давно к ним заходил?
— Я бываю у них раз в неделю, — ответил Бенжамен и вздрогнул, услыхав в своем голосе нравоучительную интонацию.
— А тебе не кажется, что они становятся странными? Или они всегда такими были? Когда я сказал отцу, что мы с тобой едем в город, знаешь, что он мне выдал? «Будьте начеку, там кругом бандиты».
Бенжамен нахмурился:
— Бандиты? Какие бандиты?
— Представления не имею. Он не объяснил. Он только уверен, что если мы отправляемся в центр города в четверг вечером, то на нас непременно нападут какие-нибудь бандиты. У него крыша едет.
— Мать с отцом просто стареют, вот и все, — сказал Бенжамен. — Стареют и почти не выходят из дома. Не придирайся к ним.
Пол хмыкнул и замолчал. Он был оголтелым водителем, проскакивал на желтый свет и слепил фарами любого, кто едет недостаточно быстро, но сегодня Пол не мог сосредоточиться на вождении. Одну руку он держал на руле, а другую у рта, то и дело покусывая пальцы. Бенжамен помнил этот жест с детства: он означал, что брат нервничает и чем-то серьезно озабочен.
— Все нормально, Пол?
— Что? А, да, все прекрасно.
— Сьюзан в порядке?
— Вроде бы.
— Ты не… Мне показалось, тебя что-то беспокоит.
Пол метнул взгляд на брата. Трудно было сказать, благодарен ли он Бенжамену за заботу или раздражен тем, что тревога, которую он испытывал, вышла наружу.
— Сегодня в коридоре меня подловил журналист. Спросил о «Рейлтреке», и… в общем, я не обдумал хорошенько свой ответ. И возможно, вляпался.
Днем в прессе появилось сообщение, что ответственность за безопасность на железной дороге отныне возлагается на «Рейлтрек» — частную компанию, а вовсе не на подотчетную государству структуру, как того требовали многие, возмущенные положением дел в отрасли. Пол всей душой одобрял принятое решение (политический инстинкт склонял его к благожелательности по отношению к частному сектору) и был только рад высказаться публично на эту тему, предполагая, что партийное руководство оценит его красноречивость. Но похоже, он перегнул палку.