Круг
Шрифт:
– В галерее открылся новый магазин, «Хрустальный грот», – говорит мама.
– Они что, продают там хрусталь?
Мама не понимает сарказма.
– Да, и этерические масла, и еще много всего. И вроде бы даже по руке гадают. Хозяйку магазина зовут Мона-Лунный Свет.
– Мона-Лунный Свет? Ничего себе имечко!
Мама смеется и наливает воду в кофеварку, стоящую у раковины. Когда аппарат начинает булькать, она потягивается и зевает.
– Никке звонил, когда ты была в душе. Похоже, ночью в городе было весело.
– Что в Энгельсфорсе
– Большая драка в «Ётвендарен» и целая куча пьяных стычек по всему городу. Никке сказал, что никогда не видел ничего подобного. Он уже уходил с работы, когда ему позвонили насчет женщины, которая повесилась на коньке крыши в Риддархюттан, совсем рядом с начальной школой. Он отправился туда и сказал, что дома будет не раньше, чем через несколько часов.
– О господи, какая жалость – пропустить Никке. День теперь испорчен, – говорит Ванесса.
И сразу жалеет о сказанном, увидев огорченное лицо мамы.
– Боже мой, Ванесса. Ну неужели тебе не надоело? Никке – папа Мелвина. Ты должна принять его.
– Я приму его, когда он примет меня.
– Когда ты только повзрослеешь?
Угрызения совести, которые Ванесса только что испытывала, мгновенно улетучиваются. Она едва сдерживается, чтобы не наорать на маму.
Мама встречалась с Никке всего пару месяцев, потом забеременела и радостно сообщила Ванессе, что у нее будет брат или сестра. Втайне Ванесса надеялась, что Никке убежит от ответственности. Но нет, он захотел стать отцом, и они с мамой съехались как раз перед родами.
Ванесса не может не любить Мелвина, хотя слушать по ночам его плач было совсем не прикольно, но Никке Ванесса возненавидела с первой секунды. Он никогда не напрягается, чтобы сделать их общение приятным, – только она все время должна подстраиваться. А мама этого не видит. Она закрывает глаза на недостатки Никке, позволяя ему командовать в доме.
– Сама сначала повзрослей, – огрызается Ванесса, выходя в коридор.
– Не смей так со мной разговаривать, – говорит мама и идет за ней.
Ванесса захлопывает дверь перед самым ее носом.
– Слышала коров ночью? – спрашивает дедушка, когда он и мама заходят в кухню после утренней дойки.
– Что? – откликается Анна-Карин с набитым ртом, жуя бутерброд с сыром.
– Они мычали в стойле как сумасшедшие, – хрипит мама. Голос вернулся к ней, но не полностью. – Из-за них я не спала ни секунды. Правда, я и так не сплю из-за больной спины.
– Я, наверно, крепко спала, – бормочет Анна-Карин.
– Да? – говорит дедушка. – А выглядишь усталой.
– Надеюсь, ты не подхватила простуду, – говорит мама, закуривая сигарету.
Дедушка подходит к столу и кладет руку на лоб Анны-Карин.
– Температуры, во всяком случае, у тебя нет.
Раньше Анна-Карин с радостью притворилась бы больной. Осталась бы дома, в безопасности. Но сейчас все по-другому. Первый раз в жизни она хочет в школу.
– Я хорошо себя чувствую, – говорит
Дедушка похлопывает ее по плечу, довольно сильно – так он выражает свою любовь.
– Это кровавая луна не давала коровам спать. Может, она потревожила и твои сны?
– Кровавая луна? – фыркает мама. – Вечно ты выдумываешь. Я не видела никакой кровавой луны.
Анна-Карин косится на дедушку. Ей до боли хочется рассказать ему о том, какие чудесные события произошли с ней, как изменилась ее жизнь. Но она не может забыть предостережение. Не доверяйте никому.
Анна-Карин возвращается в свою комнату и смотрит в зеркало.
Она знает, что не красавица. Но у нее красивые глаза. Большие, необычного зеленого цвета. И красиво очерченный рот, особенно когда она улыбается. Она пробует улыбнуться перед зеркалом. Зубы белые и ровные. Это уже неплохо.
Она берет обычный лифчик вместо того, который утягивает грудь. Большинство девчонок мечтает о большой груди, напоминает она себе.
Но когда она застегивает джинсы, уверенность снова покидает ее. Какие уродливые жирные складки на животе, ни у кого из девчонок таких нет! Она надевает безразмерную футболку, сверху накидывает спортивную кофту. Вот так-то лучше.
Анна-Карин снова улыбается своему отражению в зеркале. Теперь она будет улыбаться чаще.
Мину подходит к школе, когда, взвизгнув тормозами, у ворот останавливается школьный автобус. Из него выходят ребята. Мину видит Анну-Карин. Их взгляды на мгновение встречаются. Анна-Карин улыбается – так мимолетно, что Мину сомневается, не показалось ли ей, – и снова опускает взгляд. Лицо скрывается за пеленой волос.
– Мину! – кричит Ребекка, идя к ней.
Трудно поверить, что они расстались всего несколько часов назад. И при каких обстоятельствах!
– Мы не должны показывать, что знаем друг друга, – тихо говорит Мину, когда они встречаются.
– Мы же учимся в одном классе!
– Но общаться-то не обязательно?
Ребекка странно смотрит на нее, и Мину понимает, что ведет себя как идиотка.
– Извини. Я переборщила, – говорит она, пока они идут рядом. – Просто все так странно.
– Я знаю, мама сказала, что ночью в отделении «скорой помощи» было полно народу. Столько всего странного случилось. А твой папа слышал что-нибудь? Ну, в смысле, через газету.
– Он уже ушел на работу, когда я проснулась. Ну то есть сделала вид, что проснулась.
– Ты тоже совсем не спала?
Мину качает головой. Она чуть было не сказала, что сразу по приходу домой набросилась на учебник по химии, но вовремя сдержалась.
– Самое странное, что некоторые пациенты видели красную луну, – продолжает Ребекка, остановившись у школьной калитки. – Но когда мама и остальные доктора посмотрели, они не увидели ничего особенного. И когда мы сегодня утром смотрели на луну вместе, то я видела, что она красная, а мама – нет.