Круг
Шрифт:
– А остальные замечали что-нибудь особенное? – спрашивает Мину.
Все качают головами, одна за другой. Мину снова сглатывает комок в горле. Если видели только она, и Элиас, и Ребекка… Значит ли это, что она – следующая на очереди?
– Мы должны узнать, кто нас преследует, – говорит она.
– Или что, – вставляет Николаус.
– И мы должны быть гораздо более осторожными. Анна-Карин…
Мину замолкает. Сделать следующий шаг оказывается труднее, чем она думала. Мину вдруг обнаруживает, что немного
– Что? – раздраженно отвечает Анна-Карин.
– Ты знаешь что, – говорит Мину.
Ида фыркает, но молчит.
– Никто не понимает, что я делаю. В этом-то и прелесть, – говорит Анна-Карин.
Она выдвигает вперед подбородок, становясь похожей на упрямого ребенка.
– Можешь ли ты быть уверена в этом? – спокойно говорит Николаус. – Да. возможно, мы – единственные, кто может заглянуть за кулисы твоего представления. Но если в школе есть кто-то, кто ищет Избранных, ты подвергаешь себя большому риску. – Его голос звучит авторитетно. – Мы уже знаем, что школа – это жилище зла. И именно там Элиас и Ребекка лишились жизни.
Лицо Анны-Карин становится пунцово-красным.
– А откуда вы вообще знаете, что я использовала свою силу? Может, я просто так стала популярной?
Ида поднимает брови, но, слава богу, молчит.
– Это невозможно, – веско заявляет Ванесса. – Никто не может стать популярным за одну ночь. Так не бывает.
– Ты должна это прекратить, – говорит Мину.
Анна-Карин буравит ее взглядом.
– Но, черт, что же делать? У вас есть какая-нибудь зацепка? – спрашивает Ванесса.
Мину косится на Николауса. Они обсуждали одну теорию. Правда, теперь, когда нужно представить эту версию остальным, она кажется Мину неубедительной, но это единственное, что у нее есть.
– До того как Ребекка умерла, у нее была встреча с директором… – говорит она.
Мину смотрит на Линнею, надеясь, что та поймет. И Линнея понимает.
– И у Элиаса тоже, – добавляет она.
– Адриана Лопес начала работать директором Энгельсфорской гимназии около года назад, – говорит Мину.
– Подождите, – встревает Ида. – Вы думаете, это директриса?
– Информации немного, – продолжает Мину, игнорируя вопрос Иды. – Но кое-что в Интернете обнаружилось. До приезда сюда Адриана Лопес работала заместителем директора школы в Стокгольме. Еще раньше она, судя по всему, была учителем. Ничего из того, что я нашла, не выглядит странным. Мы должны узнать подробнее, кто она на самом деле.
– Но это кажется логичным, – говорит Ванесса. – В смысле, школа – место зла, а она – директор всего этого дерьма.
Мину кивает с облегчением, во всяком случае, никто не поднял ее на смех.
– Это единственная и на сегодняшний день лучшая наша зацепка, – говорит она. – Но нужно держать ухо востро. Ванесса,
– Наверно, рассказывает, – неохотно отвечает Ванесса.
И тут у Мину как будто кончается завод. Она зажмуривается, пытаясь защититься от внешнего мира, вернуть ту необычайную силу, которая поддерживала ее все последние часы. Но сила не возвращается.
Ребекка мертва.
Осознание этого приходит мгновенно и сбивает Мину с ног. Она пошатывается.
– Мину?.. – слышит она голос Николауса.
– Кажется, мне пора домой.
Сразу же после того, как Николаус и Анна-Карин подбрасывают Мину до ее квартала, начинается дождь. Он барабанит по крыше машины, когда они выезжают из города.
Николаус паркует машину у автобусной остановки и вместе с Анной-Карин идет по покрытой щебнем дороге к хутору. Они шлепают по лужам, держа над головой большой черный зонт Николауса. Анна-Карин напряженно ждет, что Николаус будет ее ругать, и уже готова защищаться. Но он не говорит ни слова.
Когда они почти доходят до дома, Николаус останавливается. Дождь продолжает хлестать, взметая вверх сладкий запах земли.
– Анна-Карин, так не может продолжаться, – говорит он. – Кто-то может пострадать.
Вид у него не строгий. Скорее обеспокоенный. Николаус похож на отца, который боится за свою дочь. Анне-Карин все равно, что подумают остальные, но разочаровывать Николауса ей не хочется.
– Я подумаю над этим, – говорит она.
– Вот и славно.
Он легонько хлопает ее по плечу и поворачивает назад.
Анна-Карин бежит под дождем к крыльцу.
Заходить домой не хочется. Она смотрит вслед Николаусу, бредущему в темноте под зонтиком. И знает, что он прав. Что Мину права. То, что она делает, опасно. Она всегда это знала. Где-то глубоко внутри.
В девятом классе к ним приходил бывший героинист. Он сказал, что когда в первый раз попробовал наркотики, то почувствовал, что наконец зажил по-настоящему. Теперь Анна-Карин понимает, что он имел в виду. Сила опьяняет ее, дурманит. Заполняет ту огромную черную дыру, которая была внутри у Анны-Карин все прошлые годы. Неужели она должна отказаться от этого?
Да, должна, решает она. Риск слишком велик. Не хватает, чтобы еще кто-то умер.
Анна-Карин смотрит в осеннюю темноту. Она довольна собой. Она приняла ответственное решение.
«Вот будет Яри моим, – думает она, – и я тут же с этим завяжу».
20
Мину не помнит, как пришла домой. Помнит только, что мама открыла ей дверь и она едва не рухнула на лестнице прямо на глазах у мамы.
Когда родители укладывали ее в постель, она знала, что сможет встать не скоро.