Круги на воде
Шрифт:
В ушах шумело, ноги подкашивались, но я все же нашел в себе силы выйти из машины, и даже помог Саше открыть покореженную дверцу с ее стороны. Правому борту «Десятки», которым она бороздила о бордюр моста, досталось весьма ощутимо. Дверцы погнуло и вмяло внутрь, оторвало дверные ручки… Удивительно вообще, как в этом кошмаре уцелели стекла? Особенно с моей стороны, на которую пришелся первый удар волны, тащившей с собой груды камней и различных обломков.
Машина вообще выглядела плачевно — побитая и поцарапанная, она походила на жертву взбалмошного носорога-изврщенца, промышляющего изнасилованием автомобилей. Но это не помешало мне, распластавшись по капоту, поцеловать
Медянка, отрезавшая нам путь домой, стала своеобразным символом. Чертой, отделявшую нашу прошлую жизнь от нынешней. Чертой, переступить которую в обратном направлении было уже невозможно.
Уже темнело, когда мы добрались до Молчановки.
Большую часть пути мы не разговаривали, лишь изредка задавая друг другу ничего не значащие вопросы. По пути дозаправили машину, слив весь бак у попавшейся по пути «Волги» — когда-то и где-то я читал, как заправиться на бензоколонке при полном отсутствии электричества и персонала, но экспериментировать сейчас мне как-то особо не хотелось. Поэтому я предпочел тихо и мирно «отсосать» бензин у другой машины, прихватив с собой заодно и полную канистру. Так, на всякий случай…
Обратная дорога для меня теперь еще более усложнилась. Теперь путь к моему дому, если, конечно, он вообще уцелел, преграждала разбушевавшаяся река, а по сему, возвращаться в свой мир мне явно пришлось бы через другое зеркало. Как я и предполагал в своем страховочном варианте — через какую-нибудь витрину среди ночи. Впрочем, можно было и перебраться через Медянку, если повезет найти где-нибудь лодку. Но нормального пути на другой берег больше не было.
Река делила Медянск на две почти равные части, и между собой они были соединены двумя мостами и дорогой, проходившей по плотине. Плотины не стало — волна, высотой с приличный дом ясно дала это понять. Тот мост, на котором волна застала нас, был первым. Второй стоял парой километров ниже по течению, и я искренне сомневался, что он уцелел.
Впрочем, после того, как я чудом уцелел сам, поколебать мое настроение, казалось, не могло ничего. Впрочем, так мне только казалось.
Молчановка встретила нас собачьим лаем, диким кошачьим ором и, конечно же, абсолютно пустыми, мертвыми домами. Если Медянск был мертв, то Молчановка еще только умирала. Умирала, страдая и корчась в конвульсиях, и это зрелище давило на психику сильнее, чем все, что я уже успел увидеть за сегодняшний день.
В стайках призывно мычали коровы, требуя еды. Несколько раз на дорогу, прямо перед нами, выскакивали собаки, за некоторыми из которых тянулась оборванная цепь. Они словно пытались остановить нас… Заставить обратить на них внимание, и выйти из машины. Зачем? Я уверен, что осиротевшие в эту ночь собаки понимали, что мы — последние люди этого мира. Вот только чего они хотели от нас? Тепла и ласки? Кнута и пряника? А, быть может, они, как и река, опьяненные свободой, теперь хотели разорвать нас в клочья, отомстив за годы сидения на цепи…
Мы долго колесили меж домов в сгущающихся сумерках, отыскивая что-нибудь подходящее. Что именно нам нужно я продумал еще сегодня утром, до встречи с Сашей. Прочный дом с погребом и гаражом, как можно меньше зависящий от цивилизации. Никаких электрических насосов — во дворе должна стоять колонка. Никакого газового
Мечтой был, конечно, дом с автономным генератором и уютным бомбоубежищем, но мечта — она на то и мечта, чтобы никогда не быть осуществленной.
Несколько раз я выходил из машины, чтобы проверить тот или иной дом. Трижды мне даже пришлось стрелять, отгоняя собак, табунами следовавших за нами. Оказывается, автомат был отнюдь не лишней вещью даже в мире, лишенном главного хищника, венца пищевой цепочки — человека.
Меня не устраивало то одно, то другое, но в итоге, когда темнота совсем уж, было, улеглась на деревню, я все же остановил свой выбор на небольшом одноэтажном брусчатом домике. Отчасти — потому, что он пришелся мне по душе, а отчасти — потому, что было уже слишком темно, чтобы продолжать поиски.
Тут выяснилось, что при всей моей предусмотрительности, я не подумал о самом главном. Об освещении! У нас не было не то, что фонарика, но даже и элементарных спичек.
— Дитя цивилизации! — обругал себя я, на ощупь пробираясь по сенкам и молясь о том, чтобы собака, будку которой мы видели снаружи, не оказалась в доме, — Как всегда надеялся купить спички по пути, в киоске?
Спички нашлись… За ними нашелся и фонарик, а потом — и сущее сокровище, керосиновая лампа, да не просто антикварная, а заправленная самым настоящим керосином. Слава богу, керосинку я обнаружил до того, как едва не наступил в коробку, в которой ютились десяток цыплят, полумертвых от голода.
Ни Саша, ни, тем более я, не были толком приспособлены к жизни в деревне. А уж тем более, в деревне безлюдной, пережившей беззвучный Армагеддон, уничтоживший в этом мире человечество. У меня в Молчановке жила бабушка, у которой я часто бывал в ранней юности, и потому помнил эту деревушку как райское место в дали от города. Потом, правда, годам к 17-ти, в виду своего увлечения девушками, кино и прочими атрибутами веселой студенческой жизни, к бабушке я наведывался раз в год, да и то, привезти пирожок и горшочек маслица… В общем, все мои представления о жизни вдали от цивилизации оканчивались студенческими походами на реку с ночевкой. Согласитесь, достаточно далеко от истинно дикарской жизни.
У Саши в деревнях не оказалось даже дальних родственников, и она, пусть и не будучи столь избалованной жизнью, как я, тем более не имела представления о прелестях местной жизни. А прелестей оказалось немало…
Я специально выбирал дом с подсобным хозяйством — чтобы на ближайший месяц предстоящего мне «отпуска» (а я к тому моменту уже твердо решил, что пробуду здесь не меньше месяца, наслаждаясь жизнью дикаря и обществом прелестной дикарки) нам с избытком хватило еды и питья. Здесь было все. Баня, гараж (со стоявшим в нем УАЗиком, ключи от которого нашлись на столе в доме), погреб, курятник (с тремя голодными и злыми курами), свинарник (на две не менее голодные свиньи) и стайка (с орущей благим матом коровой).
Я, собственно, и не ожидал, что мой «отпуск» будет изобиловать комфортом. Конечно, я не ожидал, что за один лишь день я дважды чудом избегу гибели, и не догадывался, что ждет меня в Молчановке, но все же предполагал, что все, что случится со мной в Зазеркалье будет мало походить на отдых в Египетском отеле на берегу моря. Так что мой оптимизм не могло сокрушить ничто! По большому счету, ведь в тот момент «отпуск» еще был для меня явлением временным. Своеобразным вызовом — справлюсь/не справлюсь. И если не справлюсь — в любой момент могу отправиться домой, что было равнозначно полному признанию поражения. А сдаваться я не собирался…