Круги на воде
Шрифт:
Сегодня она оделась и накрасилась. Она была готова к отъезду.
И, в то же время, не была.
Одежда, покрывающая её тело, была для неё хуже ремней, которыми привязывал её Декстер. Каким-то образом она уже привыкла быть без неё. От чёрного свитера с высоким горлом чесалась кожа, его мягкая шерсть душила её. Натали опять оттянула ворот.
Не то, чтобы он душил её. Нет. Но было тесно, и это её напрягало. Серые шерстяные брюки свободно спадали на ботинки на высоком каблуке, но слишком плотно сидели на талии. Она не поправилась, и размер брюк был правильным, просто она не носила никаких
Её сердце забилось быстрее, и она сжала ладони, переплетя пальцы. Может, дело не в одежде? Может, это всё вместе? Всего было чересчур. Они покидали свой рай. И мир вне этих стен пугал её. Она могла радовать Декстера в этих стенах, сможет ли она это вне их?
Натали также беспокоил перелёт. Она никогда ничего не сделает и не скажет, чтобы расстроить Декстера, тем более, чтобы его подставить. Не потому, что боится наказания, а потому что любит его. Но она не могла перестать думать о коктейле. Декстер не сказал, будет она его пить или нет. Они не раз говорили об этом, и она каждый раз обещала хорошо себя вести.
Она проигрывала в голове их разговоры. Хотя у неё не было возможности доказать ему, что она будет хорошо вести себя на публике, ей казалось, что она доказала, что будет. Единственной причиной отсутствия доказательств было то, что они первый раз покидают виллу. Глядя в окно, она представила себе возвращение в Штаты и возобновление общения с другими людьми. Если бы она заглянула вглубь себя, то нашла бы маленькую часть себя — очень маленькую, которая хотела восстать. Он был прав: она не могла сделать это в Австрии, но сможет в Штатах.
Мог ли Декстер почувствовать эту маленькую часть её?
Конечно, мог. Он понимал Натали как никто другой. Он знал о её мыслях и чувствах ещё до того, как она сама их осознавала. Накажет ли он её за эти рассуждения или, что ещё хуже, заставит пить эту изменяющую поведение смесь?
Она попыталась отбросить свои тревоги, и собственное отражение привлекло её внимание. Это была она, и в то же время нет. Она была полностью одета, а волосы тщательно уложены в низкий пучок. Она подняла подбородок и уставилась в свои собственные зелёные глаза. Изменилась ли она, как говорил Декстер?
Вполне возможно.
В её позе было что-то царственное. Было ли это в ней всегда или появилось, потому что она теперь была королевой Декстера? Она испытывала гордость от того, что была в его руках, рядом с ним, в его постели.
Она повернулась на звук открывающейся двери.
Декстер замер в дверях, держась за большую дверную ручку и осматривая её с ног до головы. Как и много месяцев назад, его взгляд пылал, выжигая следы на её коже. Сейчас это было не потому, что она была обнажена, а наоборот — потому что была одета.
Шли секунды, а он ничего не произносил. Тогда начала она:
— Э-это то, что ты велел мне надеть, что было выложено.
Декстер
От неуверенности у неё остановилось дыхание.
— Ты великолепна.
Нат вздохнула.
— Я…я словно чувствую… клаустрофобию.
— У меня есть кое-что, что поможет. Это должно сработать.
— Нет, — быстро ответила она, чувствуя слёзы в глазах. — Пожалуйста. Пожалуйста, верь мне. Пожалуйста, не заставляй меня пить это. — Она сделает это, если он будет настаивать. В этот раз ему не придётся обманывать её. Она сделает просто потому, что он скажет, но она не хочет.
Озадаченное выражение лица Декстера сменилось ухмылкой.
— Нет, клоп. Я не об этом говорю.
Она выдохнула, её грудь, очерченная тесным черным свитером, опустилась.
Он взял её руку, сделал шаг назад и потянул, побуждая покрутиться. Она сделала оборот, словно маленькая балерина из шкатулки из её детства. Его взгляд просветлел, когда он осматривал её округлости.
— Просто великолепно.
Когда их глаза опять встретились, она ответила:
— Должна ли я беспокоиться, что в одежде больше тебя привлекаю, чем без?
— Это неправда. Ты всегда великолепна. Просто я не привык тебя видеть такой. В этом… — Он махнул рукой сверху вниз. — … ты напоминаешь девушку, за которой я наблюдал издалека, но разница в том, что теперь я знаю, что под этой одеждой. Похоже, в этом есть нечто завлекательное, прятать это всё и знать, что только я знаю, что находится в обёртке. — Он провёл по рубчику свитера от её шеи до груди. — Я один знаю, как невероятно выглядят твои возбуждённые, жаждущие груди с зажимами на сосках.
Веки Нат задрожали, а внутри всё сжалось.
Его рука проследовала на её зад.
— Как твоя пылающая кожа блестит, когда я отмечаю её своей рукой или хлыстом. — Он медленно перевёл руку вперёд, поглаживая бедро, рёбра, округлости груди. Он словно возносил почести тому, что скрыто одеждой, занимался с ней любовью с помощью одних только слов. Добравшись до подбородка, он слегка его прищемил, побуждая её открыть глаза. — Знаю, как великолепны твои глаза, когда блестят от удовольствия и боли. — Он мягко её поцеловал. — Как ты одаряешь меня великой честью, делясь со мной своей улыбкой и своими слезами.
— Дек…стер… — она растянула его имя. Её соски затвердели под бюстгальтером и свитером.
— Моя Нат, у меня перехватывает дыхание каждый раз, когда я вижу тебя. Каждый раз с того момента, когда я впервые увидел тебя, с первого раза и теперь навсегда. Я потерялся в тебе. Я говорил тебе, что у тебя нет контроля, но это нет так. Настоящая власть у тебя. Только ты можешь разбить мне сердце.
Она покачала головой.
— Никогда.
— Одетая для перелёта, для торжества или раздетая и разбитая — никогда не сомневайся, что я смотрю на тебя как на восхитительную и манящую под всеми обёртками. Ты прекрасна снаружи и внутри.