Круги по воде (сборник)
Шрифт:
– Щас как дам!
Я повернулась. Рядом с Лёнькой стояла Кеха – они оба с любопытством разглядывали Горюшу. Я всхлипнула.
– Не реви. Вон красная уже вся. – Кеха достала из кармана платок, вытерла мне лицо. – Что случилось-то?
– Родителей в школу вызвали.
– Да ну! – удивился Лёнька. – И за что тебе такая честь? Да ты садись! В ногах правды нет.
Мы все сели, и я рассказала, про классный час, про Цоя, про «двойку» за поведение.
Лёнька рассмеялся, обнял меня.
– Эх, Жека, Жека! Маленькая ты ещё! Наверное, поэтому такая смелая.
– Да!
– А ты дневник спрячь, – сказала Кеха. – Вроде как потеряла.
– А вдруг училка домой позвонит?
– Не позвонит! Тут такие дела, брат, что сейчас не до тебя будет.
На «брата» я не обиделась – лишь округлила глаза и спросила:
– Какие дела?
– Директрису нашу снимают, и Пантелейщина на пенсию уходит.
– Да ну! – воскликнула я, не поверив.
– А вот так! – Кеха почему-то вздохнула. – Из-за юбки. Пантелейщина Лариске Калашниковой порезала юбку, ну её мамаша и накатала жалобу куда следует. В общем, снимают директрису. И Пантелейщину. За произвол. – Кеха ещё раз вздохнула. – Глупо как-то!
– Правильно! – буркнул Лёнька. – Когда Пантелейщина тебя мордой в раковину тыкала – это вроде как не произвол был, а сейчас юбку порезала – так произвол! Во времена пошли!
– А разве это плохо? – не поняла я. – Ну что фашистка уходит?
– Ты не понимаешь! – Кеха сжала острые кулачки. – Она меня с первого класса чморит. Родители мои – терпи! Вот и я терпела. А тут! Из-за юбки! Из-за какой-то дурацкой юбки! Это несправедливо! Несправедливо!!
Мы замолчали.
А я подумала, это здорово – ну что фашистка уходит. И директриса тоже. И что это хорошо вот так сидеть – всем вместе. Вчетвером.
– Лёнь! – Я потянула его за рукав. – А Юрка когда вернётся?
– Он не вернётся.
– Почему?
Кеха как-то нехорошо всхлипнула.
– Видишь, Жека, – Лёнька снова обнял меня, – он никогда не вернётся, понимаешь?
– Нет, – честно призналась я. – Он в армии остался, да?
– Он там остался, Жека. Наверное, он был среди последних, кого туда отправили.
– Куда это – туда? – не понимала я.
– В Афганистан, – нехорошим, не своим голосом сказала Кеха.
– А где это? А что это? – допытывалась я, но Лёнька и Кеха молчали, а Горюша вдруг сказал:
– Там война.
– Настоящая? – ахнула я.
– А ты откуда знаешь? – удивились Лёнька и Кеха.
– У меня батя того… – Горюша вытер нос кулаком. – Ну, там… в общем…
– Но сейчас же нет войны! Сейчас мирное время!
– Мирное… – согласился Лёнька. – Только Юрку убили по-настоящему…
Он помолчал немного и внезапно сказал:
– Сейчас такое время, Жека… Эх, Жека! Понимаешь, сейчас время такое! Такое! Что просто ухх! Знаешь, много-много лет тому назад один человек построил огромную статую. Дорогущую. Всю из золота, серебра. А ноги сделал из глины. И однажды эта статуя рухнула. Она должна была рухнуть! Понимаешь?
Я кивнула. Чего не понять-то! Если ноги сделать из чего попало,
– И вот мы сейчас! – Лёнька одной рукой обнял меня, а другой – Горюшу. – Мы одно поколение. Понимаете? Одно!
Мы молчали в ответ.
– Я только сейчас понял, что такое поколение. Вот мы все – мы это видели, мы будем это помнить. И Пентагон, и Юрку, и Пантелейщину. И однажды это всё рухнет. Потому что это должно рухнуть. Потому что всё это уже давно сгнило! Потому что манжеты не должны быть важнее совести.
Родители в школу так и не ходили, Людмила Михайловна им так и не позвонила. Скоро вообще об инциденте забыли – не до этого стало.
Пришла новая директриса. На линейке она торжественно объявила, что теперь всё будет по-новому. Как она оказалась права! Всё стало по-новому. Вся жизнь.
О войне в Афганистане вдруг заговорили газеты. Заговорили о наших ребятах – выживших, искалеченных, погибших. Из институтов больше никого не исключали за чтение Булгакова. Прошла реформа образования – добавили год учебы, отменили оценки за поведение. И мы оказались последними пионерами.
Система рушилась. Кто-то признавал это, кто-то нет, но она всё равно рушилась. Потому что статуя на глиняных ногах однажды должна рухнуть. И падая, она погребла под собой многих.
Журнал «Пионер», апрельский номер, 1989 г.:
Дорогой журнал! Я тебя очень люблю и пишу в надежде, что ты поможешь разыскать моих друзей.
Так получилось, что летом прошлого года моего отца неожиданно перевели на работу в другой город, и мы уехали. Я даже не успел толком ни с кем попрощаться! Позже я писал – но то ли письмо потерялось на почте, то ли я что-то напутал с адресом.
Пожалуйста, помогите найти моих друзей! Новосибирск, 99 школа, третий класс «Б»: Женя Левадная, Маша Кислицина, Вовка Шадрин, Сашка Купцов, Сашка Калачиков…
Круги по воде
Поколению 90-х
Имя и события вымышлены
Все совпадения случайны.