Круги ужаса(Новеллы)

Рэй Жан

Таракан, дьявольское отродье!

Его облик вызывал тошноту, ибо, казалось, человечка слепили из бледно-желтой гнойной плоти шлюх-утопленниц, извлеченных драгами между Лаймхаусом и Шэдуэллом.

Мистер Галлахер возвращается домой

Да поможет мне Господь!

Я — ничтожный человек и всю жизнь испытывал страх перед Богом. Главной заповедью своего существования я считал порядочность, стремился делом доказать свое христианское милосердие,

ибо не считая раздавал милостыню обделенным, а если изредка грешил, тут же исповедовался и искренне раскаивался в содеянном. Я верю в Его справедливость и Его доброту. За что Он ниспослал мне испытания, оказавшиеся превыше моих сил?

Господи, почему Ты отказываешь моей душе в праве восхвалять Тебя? Могу ли я просить о снисхождении? Я попал в особое… положение — вы поймете, выслушав мой рассказ.

Трепещите все, кто собрался здесь, ибо не стоит зарекаться от сумы и тюрьмы.

Меня зовут Чарльз Галлахер — я уже имел честь представиться, — и до того ужасного дня обитал на тихой Стенуорт-стрит в Бермондси, продолжая дело отца и расширяя прибыльную торговлю скобяным товаром.

Моего дядю, Барнэби Галлахера, с почестями проводили на пенсию и поселили за казенный счет в Виндзорском замке в одном из очаровательных коттеджей, предназначенных для отставных военных, ибо он преданно служил Ее Очаровательному Величеству, заработав в награду дворянство. Он был беден, но горд, и каждую пятницу вечером я принимал заслуженного ветерана в кругу семьи.

Ах, моя семья!.. В каких глубинах ада ее подвергают незаслуженным и ужасным мукам?

Представляю вам своих родичей… Увы!.. Вы испытаете ужас и сострадание, поскольку члены моего семейства превратились в безутешные окровавленные тени. Вот они: Джейн, урожденная Уэйр, моя ненаглядная супруга; юный сын Майкрофт, нежный и прекрасный отрок, похожий на одного из сыновей Эдуарда на портрете кисти Хильдебрандта из Дюссельдорфа; любимая свояченица Эльфрида Уэйр, старшая сестра моей чудесной жены; Дайтон, долгие годы служивший нам верой и правдой и ставший членом нашей дружной и любящей семьи. Не стану исключать из нее и важного Грималкина, преданного кота, который защищал дом от пиратских набегов крыс и мышей.

Мой дом!.. Тихий вековой дом на Стэнуорт-стрит, пропитанный запахами чудесных кушаний, которые стряпала Эльфрида, и горьким ароматом лавра, растущего в саду, где с мирным журчанием по увитым лианами камням стекали струи фонтана…

В тот пятничный вечер меня ожидали суровые испытания.

Старый мистер Панкейдроп отошел от дел и угощал всех пуншем в таверне «Длинная змея» в Докхиде, и я не мог, не нарушив правил приличий, отказаться от его сердечного приглашения.

Весь вечер я ощущал себя мучеником.

Празднество началось с того, что в честь старика Панкейдропа нас угостили вином, до того кислым, что оно драло глотку, затем полились скучные речи, в которых я ничего не понял. У меня слабый желудок, и горячий пунш, похожий на фейерверк, крутил мне внутренности.

Я с печалью думал о своем чудесном доме, где сейчас принимали достойного Барнэби. Уходя из дома, я заметил на кухне жирный паштет с золотистой корочкой и словно чуял

запахи жареной телятины и окорока, которые обожаю.

Когда старик Панкейдроп стал прощаться, меня охватила радость, что я не очень припозднился.

— Вернусь как раз к десерту, — сказал я себе. — Горячие пироги с яблоками и пудинг с клубникой.

Знаете ли вы блюдо вкуснее, чем пудинг с клубникой, крем которого полит выдержанным киршем? Я не знаю…

От Докхида до Стэнуорт-стрит идти не далеко, особенно если сократить путь по проулкам. Кажется, я даже бежал, ибо, добравшись до дома и ковыряясь ключом в замочной скважине, тяжело дышал.

— Ку-ку! Вот и я! — крикнул я из коридора.

Никто не ответил.

В вестибюле не было света.

Газовый рожок не горел. Ни единый лучик света не просачивался из-под двери столовой.

А где аппетитный запах горячего соуса и паштета?

По спиральной лестнице в углу прихожей стекала мертвая тишина.

— Эй! Почему молчите, словно умерли?

Я толкнул дверь столовой, и в лицо мне пахнуло ледяным ветром.

Я зажег свет.

В холодной и мрачной комнате было пусто.

Как и во всем доме.

Куда подевались Джейн, Майкрофт, Эльфрида, Барнэби, Дайтон и кот Грималкин?

Почему кастрюли и блюда были пусты и вычищены, словно никогда не служили для приготовления вкусных сочных яств? Почему очаг заполняла холодная зола?

Почему?

Я задавал эти вопросы себе и задаю всем, кого интересует моя таинственная история.

Вопросы остались без ответа.

Через полгода я превратился в грязного пьянчужку — меня ежедневно подбирали на улице, а судья из Олд-Бэйли, едва скрывая отвращение, приговаривал к штрафам.

Однажды в пятницу вечером, когда я перебрал в таверне «Длинная змея» в Докхиде, появился мистер Панкейдроп и угостил пуншем. Бармен принес полную салатницу, и я, похоже, вылакал большую часть пойла. Мистер Панкейдроп выразил недовольство мною и заработал пощечину.

Меня выставили за дверь.

Но настроения не испортили.

— Во всем виноват этот старый дурак! — вслух повторял я про себя. — Без того поганого пунша в его честь сидел бы в кругу семьи, наслаждаясь жареной телятиной и окороком, объедаясь пирогами с яблоками и пудингом с клубникой. Нет ничего лучше пудинга с клубникой!

Я вернулся на Стэнуорт-стрит и вошел в дом.

В воздухе носился чудесный запах жаркого, а из-под двери столовой тянулась полоска света.

— Ку-ку! — вскричал я, толкнув створку.

Меня встретил радостный хор приветственных криков.

У залитого светом стола собралась вся семья.

Но Джейн с торчащим языком висела на люстре. Эльфрида, скорчившись на плюшевом кресле, усмехалась, и руки ее удерживали кишки, выползавшие из распоротого брюха.

Посреди стола в кровавом соусе плавала голова Барнэби — искаженный рот изрыгал ужасные ругательства.

Невероятно бледный Майкрофт красными от крови руками заканчивал обдирать труп Грималкина.

Я бросился назад с воплем ужаса и едва успел увернуться от розового призрака. Однако успел узнать Дайтона — со слуги живьем содрали кожу.