Круги в пустоте
Шрифт:
…Отловить одинокого пацана оказалось не столь просто, как обещал Санька. Минут пятнадцать они шатались по асфальтовым дорожкам, бродили по аллеям, прятались за пышными кустами сирени. Но все им не везло — либо мелкие шатались компаниями, либо рядом маячили взрослые, либо просто было безлюдно. Видимо, младшие школьники, будучи нормальными людьми, тоже тусовались в «культурном секторе», где аттракционы и мороженое. А многих, наверное, вообще в парк не пустили, несмотря на конец мая, теплынь и окончившиеся уроки. Боятся родители за своих лапочек. Времена ужасные, криминальные, со всех сторон подстерегают
Однако терпение и труд и на этот раз все перетерли. Вдали аллеи показалась одинокая детская фигурка, и шла она, точнее, бежала вприпрыжку, как раз по направлению к ним.
— Ага, — возбужденно шепнул Санька, — клиент приближается.
Жертва и впрямь приближалась к кустам, за которыми таилось трое охотников. Мальчишка лет примерно десяти на вид, в новеньком джинсовом костюмчике, щупленький, как инкубаторский цыпленок, черные волосы, с утра, должно быть, аккуратно причесанные, растрепались. Куда-то он, видимо, сильно спешил, и потому лишь в самый последний миг заметил Саньку, выскочившего из-за кустов ему навстречу и гостеприимно распахнувшего объятия.
— Куда летим, юноша? — участливо поинтересовался Санька, заступая ему дорогу.
Пацан нервно дернулся и отскочил, но сзади уже на тропинку выскочили Митька с Илюхой, перекрывая добыче пути к отступлению.
— Чего вам надо? — насупившись, пропищал пацан. — Я вас что, трогал?
— Во, блин, какая невоспитанная молодежь пошла, — сейчас же возмутился Санька, цапнув мальчишку за плечо. — Ни малейшего уважения к старшим, грубость, цинизм!
— Пускай карманы вывернет, — заметил практичный Илюха. На его напрягшейся физиономии отчетливо пропечаталось: чем раньше будет достигнута исходная цель, тем лучше окажется для всех. А каждая минута промедления несла в себе риск — вдруг вот сейчас кто-нибудь появится, большой и опасный, а не дай Бог еще при ксиве и дубинке.
— Ты слышишь, мальчик, что тебе советуют старшие товарищи? — строгим учительским голосом произнес Санька.
— Вы что, по правде? — на глазах у мальчишки выступили пока еще мелкие, но готовые разразиться истошным ревом слезы.
— А ты что подумал — дядя шутит? — включился в игру Митька. — Ты ему задолжал полтинник, неужто забыл?
— Когда? — растерянно пробормотал пацан. — Я же никого из вас не знаю!
— Как когда? — добродушно ответил Санька, — в прошлый четверг, в шесть часов вечера, как раз после дождичка. Так что давай, гони пятьдесят рублей, не жмотись.
— А то на счетчик поставим, — хохотнул Митька, наблюдая за готовым разреветься пацаном. — Десять процентов в день. Что такое процент, учили? Решал задачки?
Это было приятно — смотреть, как часто-часто дергаются его ресницы, растягиваются губы, и едва ли не ноздрями ощутимый аромат мальчишкиного ужаса расплывается вокруг, точно волны от брошенного в пруд камня.
— И не вздумай шуметь, — добавил Илюха. — Тогда больше получишь.
Перейдя к делу, он аккуратно охлопал пацану карманы, залез ладонью под куртку и вскоре торжествующе извлек два мятых червонца. Засунув руку в карман брюк, он выгреб оттуда небольшую горстку мелочи.
— Что ж так мало? — огорченно покивал головой Санька. — Здесь до полтинника ой как не хватает. Как расплачиваться думаешь? Может,
— Я… — захныкал мальчишка, — я про вас в милицию…
— Ой, как страшно! — кривляясь, присел на корточки Санька. — Я просто обоссался весь. А ты знаешь, что такое западло? В ментовку стучать — это западло, это, дружок, не по понятиям, за это полагается наказывать. Пойдем-ка вон туда, в кустики.
Правильно поняв его кивок, Митька с Илюхой ухватили пацана за локти и быстро уволокли в заросли подальше от тропинки. Теперь, если кто и появится, хрен чего увидит. Лишь бы этот мелкий не принялся вопить. Впрочем, вряд ли, по нему ведь видно, насколько испугался. А люди, — это Митька знал твердо, — делятся на два типа. Одни от страха орут, другие ни в жисть рот не раскроют. Типа оцепенение у них такое.
— Ну, — продолжал Санька, когда они удалились от дорожки метров на двадцать, в глухой ельник, изредка разбавленный молодыми березками, — сейчас мы тебе объясним, что со стукачами бывает. Хотя… может, ты сам скажешь? А? Каково твое мнение?
Мальчишка угрюмо молчал.
— Не слышу ответа, — сурово произнес Санька и для острастки щелкнул пацана по носу.
— Молчание означает неуважение, — поддержал его Митька, чувствуя в душе какую-то куцую, но тепленькую радость. Пацаненок сейчас был целиком и полностью в их власти, и с ним можно было сделать все что угодно, мелкому оставалось лишь терпеть. Молча или со слезами — вот и весь его выбор.
— Во-во! — оживился Санька. — Именно неуважение! А человек, не уважающий старших, — произнес он с интонациями Глины, — подрывает тем самым общественные устои и грозит как своей судьбе, так и судьбе своей страны, своего народа… Так что отвечай, когда старшие спрашивают!
— Ну… — замялся мальчишка, — бьют, наверное?
— Ха, бьют, — насмешливо протянул Санька. — Стукачество это слишком серьезный проступок, за него наказывают куда строже. За него «опускают». Ты знаешь, что такое «опускают»?
Пацан молчал, прижимаясь лопатками к стволу огромной древней елки. Илюха с Митькой по-прежнему цепко держали его за локти, однако в этом сейчас уже не было необходимости, парнишка обмяк от страха, от осознания грядущей неизбежности.
— По глазам вижу, что знаешь, — удовлетворенно кивнул Санька. — Оно понятно, грамотный, телек смотришь. Ну, спускай штаны.
Илюха поморщился. Да и Митьку как холодом обдало. Определенно, Санька сегодня слетел с тормозов, но не скажешь ведь — высмеет «птенцов желтоклювых».
— А может, ну его нафиг? — нерешительно протянул Илюха. — Деньги вон они тута, дадим по шее и пойдем себе, возиться с ним еще…
— Нет, так будет не по понятиям, — недовольно протянул Санька. — Наказывать надо. Впрочем, — что-то, видимо, замыслив, продолжил он, — мы его действительно на первый раз пожалеем. Опускать не опустим, но как он сам сказал, так и сделаем. Он что сказал — «бьют». Вот и мы его… того. Но он же мелкий, его же калечить жалко, почки там плющить, яичницу делать. Мы его иначе накажем. Димон, — кивнул он Митьке, — выломай-ка где-нибудь тут ветку, знаешь, длинную чтобы и гибкую. А тебе, — повернулся он к мальчишке, — все-таки придется спустить штаны. Ща мы тебя березовой кашкой угостим. И смотри, пикнешь хоть раз — вдвое больше получишь.