Кругом одни принцессы
Шрифт:
Впервые я увидела непроходимый лес, который был действительно непроходим. Даже Заволчанские леса, порой наводящие жуть, и где встречались чудовища пострашнее бегающих в траве корриганов, были одинаковы что днем, что ночью. Тот, кто заколдовал Безысходный лес, знал свое дело. Нет если бы у меня в руках сейчас оказался меч Рубило, никакие заросли бы не послужили помехой. Да тем, что осталось от Рубила, нынешний Великий Хам, наверное, ногти подравнивает. А прочее оружие затупится в считанные минуты. В кои-то веки путешественник, снабдивший сведениями архивного юношу, сказал правду. Пересечь
Ответ известен.
Раз так, остается только перекусить тем, чем я разжилась у месье Бабло, и отдыхать. Вот еще проблема — что я буду есть, когда кончатся припасы? Не хотелось бы подстрелить на обед разумное существо. Ну да ладно, будет ночь, будет и пища…
Лес снова изменился. Картина была совершенно идиллической. Предо мной простирался сочный цветущий луг, обрамленный деревьями, гнущимися от тяжести плодов. Кругом бегали зайчики и порхали гулики. Передо мной на пригорке возвышался замок, такой белый и изящный, какой бывает не в жизни, а на тортах, выпекаемых в Шпацирене. Затем в воздухе появилась фигуристая деваха в прозрачной тунике. На лету ее, супротив всех законов тяготения, поддерживали трепещущие стрекозиные крылья, а в руке она держала палочку с полированной блестящей нахлобучкой.
— За мной! — вскричала она. — Я отведу тебя в свой замок!
— Нет, — отвечала я.
— Почему? — озадачилась деваха. — Я добрая фея, там ждет тебя отдых, спокойствие и уют…
Ничего против спокойствия и уюта я не имела, но вид замка внушал мне сильнейшую антипатию.
— Тортов не ем, — сообщила я.
Фея коснулась своей палочкой замка, который каким-то невообразимым образом оказался с ней на одной перспективе, и стены его потемнели, укрупнились и украсились мощными башнями. Над донжоном на ветру плескался вымпел с родовым девизом на древнем и малопонятном языке: «Never complain, never explain». [3] У крепостного рва виднелся затянутый ряской пруд, где я якобы утопилась.
3
Никогда не жаловаться, никогда не объясняться.
Да, это был мой родовой замок, который я не то что забыла — я забыла о нем вспоминать.
— Дом, милый дом, — пропела фея. — Ты идешь?
— Нет, — упорствовала я. — Может, ты лазутчик вражеский?
Фея снова взмахнула палочкой, но что за этим последовало, я не увидела, поскольку в ухо мне прокричали с характерным дефектом речи:
— Не спи, замерзнесь!
— Какой «замерзнешь», лето же, — пробурчала я, но глаза, до того закрытые, всё же разлепила.
И тут же застучала зубами от холода.
Вопреки показаниям календарей, мох, трава, стволы деревьев — всё было покрыто толстым слоем изморози. Мрак, чья грива побелела от инея, дрожал крупной дрожью. С деревьев падали, словно переспелые яблоки, замерзшие птицы. Только Бедный Генрих, трясший меня за плечо, не выказывал явных признаков озноба и обморожения.
Равно
— Это Мразь, — свистящим шепотом просуфлировал Бедный Генрих. — Не понимаю, чего она на охоту вышла — не сезон…
Не обращая внимания на подсказку вампира, Мразь обратилась ко мне:
— Тепло ли тебе?
— С-с-с-час будет тепло, — у меня зуб на зуб не попадал, окоченевшие руки тряслись, но всё же я сумела вытащить из кошеля огниво, а также запрятанную заначку, вывезенную с Ближнедальнего Востока — платок, пропитанный нафтой. Намотала платок на валявшийся под ногами сук, выкресала огонь, и через миг в моих руках пылал факел.
Мразь шарахнулась в сторону, Бедный Генрих — в другую
— Хворост подбрасывай! — крикнула я ему.
— Боюсь! — истерически взвизгнул он.
Верно — вамиры ведь не переносят открытого огня. Это один из радикальных способов борьбы с ними. Что ж, придется справляться самой. Не выпуская факела, я подпихнула в кучу сухие ветки, палые листья и подожгла.
— Ты что, спятила? — вопросила Мразь. — Летом, в лесу, костер… пожар же будет.
— Ничего, в случае чего — подморозишь, — я с удовольствием грелась у огня.
— Ничего не понимаю, — Мразь отодвинулась еще дальше. — Ты падчерица?
— В некотором роде. — Отец мой и мачеха давно умерли, но падчерицей побывать я успела.
— Что ж ты отвечаешь неадекватно?
— Зато я действую адекватно!
Бормоча проклятия и размахивая посохом, Мразь поспешно удалилась во тьму леса. С сосулек на одежде и посохе капала вода.
С исчезновением Мрази снова вернулось лето, иней начал таять, отдельные замерзшие твари — отмерзать.
— Что ж ты меня подвел? — укоризненно сказала я Мраку. — А еще предполагается, что нечисть чуешь…
Конь понурил голову.
— А ты, Генрих, большую часть гонорара, почитай, отработал.
— Костерок-то притуши! — жалобно попросил вампир, продолжавший отираться в стороне.
— Погоди, только подогрею себе что-нибудь. Кстати, когда будешь питаться, какую-нибудь птичку, если не жалко, оставь для меня.
Пока Бедный Генрих шарил вокруг поляны в поисках пропитания, я сообразила, кем была наша нынешняя гостья, о чем я сообщила вернувшемуся вампиру.
— Когда ты ее назвал, я не поняла, потому что в Гонории и Токай-Гуляше ее называют госпожей Метелицей. Мужчин она убивает морозом на месте, а женщин уволакивает в свое логово. Причем предпочитает падчериц.
— Почему?
— Не знаю. Извращенка, наверное. Но ты прав, летом она не охотится. Наверное, близость храма сказывается.
Подкрепившись, я затоптала костер, и мы опять двинулись в указанном Бедным Генрихом направлении. Однако встреча с Мразью была лишь первой в цепи происшествий этой ночи. Вероятно, в порядке компенсации за предыдущую, чересчур спокойную.
Из зарослей орешника раздалось злобное рычание.
— О! Зверюшка! Это по твоей части, Генрих. — Но вампир уже спрятался за круп Мрака.