Кругосветка и вся оставшаяся жизнь
Шрифт:
Юра рекомендовал мне Сидорова Георгия Алексеевича, русофила, человека, который живет в Нарыме, занимается философией, а в свободное время строит лодки. Думаю, нам будет о чем поговорить.
Глава 6
За далью даль
30.07.17 - 6.08.17; Кожевниково - Колпашекво; 350 км
Тридцатого июля, в воскресенье, в 10-00 началось мое хождение по Terra Incognita - путешествие по той части реки, где я еще не был.
Все восемь дней, за которые я добрался до Колпашево, преодолев по воде 350 километров, стояла чудесная летняя погода. Ветра, как правило, не было вообще, целыми днями светило солнце
Я как грешник у чертей на сковородке. Прятался от солнца, как только мог. И, одновременно, как раб на галерах - целый день в руках весла. А в качестве орудия пыток, - оводы и слепни. Эти насекомые отличаются особой чертой характера: они камикадзе - если начали атаку, то только смерть может их остановить. Вот иду я на середине реки, любуюсь далекими берегами. Вдруг громким жужжанием "камикадзе" оповещает о начале атаки. Мой "авианосец" отстреливается всеми "орудиями": руками, тряпками и даже веслами! Но "камикадзе" снова и снова заходит на атаку. И будет атаковать до тех пор, пока я не собью его в воду или на палубу и не пресеку попытки подняться с поломанными крыльями! А вот комаров в этом году практически не было.
Меня никто не заставляет идти целый день. Сознание полностью сосредоточенно на процессе гребле. Все движения доведены до автоматизма, даже оглядываюсь вперед автоматически, подсознательно определяя, что нужно для ориентировки в пространстве. Каких-то мыслей, точнее, размышлений нет. Из глубин подсознания выплывают какие-то фрагменты, образы из прошлой жизни. Иногда перехожу на счет гребков: раз, два, три,.. сорок шесть, сорок семь... Часто ловлю себя на том, что перескакиваю со счета и начинаю считать с непонятного места. А еще счет пригодился мне, чтобы рассчитывать время движения. Например, повернулся я и увидел белый бакен. Беру на него курс и начинаю считать. Делаю в подсознании метку: досчитаю до 50-ти и снова оглянусь. Оглядываюсь и точно, - пора корректировать курс и ориентироваться на следующий бакен. Так приловчился, что весьма точно определял, когда нужно лишний раз обернуться, а когда могу полчаса грести не оглядываясь, а сверяя свой курс по кильватерному следу.
Единственное моё "научное" исследование, - сравнил себя на веслах на Оби и Конюхова на веслах в Тихом океане. Взял конкретный фрагмент - процесс гребли. У Конюхова режим: 45 минут машет веслами, 15 отдыхает. И так круглые сутки. Нет длительного ночного отдыха. Я гребу без остановки 3-4 часа. Если есть пропуск гребка, то это связано не с отдыхом, а с техническими причинами: то отбиваю атаку овода, то надо хорошо рассмотреть обстановку на реке. Днем делаю перерыв на 1,5-2,0 часа, ночью полноценно сплю в палатке. Режим Конюхова, думаю, приемлем для океана, но превращает человеческое тело, а главное мозг, в биомашину. Попахивает самоистязанием монахов-аскетов. Неприемлемым для меня стремлением распять свою плоть со страстями и похотями. У него весла, - это своеобразные вериги, а для меня, - просто спортивный снаряд. Для меня поход - это образ жизни! Именно Жизни, а не самоистязания!
К вопросу о жизни и смерти. Там где берега изрыты норами стрижей, в воздухе парит целый рой этих птиц. Издалека кажется, что висит облако мошкары. И только приблизившись, начинаешь различать отдельных птиц. В хорошую, солнечную погоду ощущаешь себя как бы на празднике жизни: стремительное хаотичное движение, громкое, восторженное чирикание. Эх, хоть сам пускайся в пляс! И вдруг, как будто боковым зрением замечаю короткий росчерк, словно вспышку метеорита, стоп кадр! А из этой кутерьмы сокол чеглок, моментально уносит в когтях добычу. Происходит это быстрее, чем я успеваю осознать. Но праздник жизни продолжается! И так было всегда! И так будет всегда, пока будет продолжаться именно так: жизнь и смерть. Так природа захотела... И не нам судить...
В Новосибирске мои друзья из клуба любителей чтения ("КЛЮЧ") вручили импровизированный вымпел: кусок черной ткани с изображенной на ней открытой
Надо сказать, что большая физическая нагрузка, сказывалась на моем состоянии, особенно первые дни. А еще действовала вторая заповедь пенсионера, которая гласит: "не забывай, сколько тебе лет"! Просыпался я, как правило, особенно в первые дни, с ощущением, что болит всё! Но, начинал двигаться и, боли исчезали. Когда садился за весла, оставалась только боль от мозолей на ладонях и пальцах. Я старался по переменке держать весло то ладошкой, то одними пальцами, то запястьем. Со временем, мозоли огрубели и потеряли чувствительность. А еще я обратил внимание на то, что сидеть в распашной лодке легче, чем в байдарке. Помню на Юконе мы с приятелем шли на байдарке (каяке). Дневные переходы были очень длительными, по десять - двенадцать часов. И единственное место, которое у меня болело, и разболелось невыносимо, была попа! А после тринадцатичасового перелета домой я вообще больше года испытывал неприятные ощущения в указанном месте. В моей лодке, проблем с "пятой точкой" не было. Академическая техника гребли позволяет изменять положение нижней части тела и ног. Поэтому мышцы не застаиваются, а самочувствие тела хорошее.
Места однообразно красивые: зеленые берега, синее небо, зеркальная гладь воды. Редкие населенные пункты расположены на высоких, живописных берегах. Много отдыхающих. Встречаются рыбаки. На реке - баржи. После впадения Томи движение на реке оживилось. Встречаются уже баржи не только с песком и щебнем, но и "бензовозы", и даже однажды с лесом и трубами!
Запомнилось устье Томи. Там ответвление судового хода идет в саму Томь, широкое место. Я выходил на берег. Это был единственный день, когда я в течение дня несколько раз попадал под дождь. Помню, стоял уже на берегу Томи и смотрел на юг, где редкие, белые, кучевые, красивые облака радовали душу, но стоило мне повернуться на север, как моему глазу представлялась картина апокалипсиса - иначе не могу описать, что происходило на небе и земле. К счастью, было тепло и я знал, что к вечеру погода успокоится. Поэтому сел в лодку, приготовился к дождю, вышел на фарватер и смело пошел на грозу.
Могочин прошел вечером часов в шесть. Живописное место: крутой левый берег, обрывающийся к воде. Между двумя холмами, распадок, устье какой-то речушки и паромная переправа, опоры ЛЭП. И много отдыхающих. Обращаю внимание на загорелых девушек на берегу. Они перешли вброд речушку, прогуливаются по пляжу, наверное, разговаривая о своем, о девичьем. Я всё не могу привыкнуть к тому, что всё происходит в сибирской глубинке, где по определению должны быть сплошные трудности, мошкара и медведи. Однако, нет: цивилизованное место; а эти девушки загаром и фигурой не уступят завсегдатаям Копакабаны.
Красоты природы и человеческого тела - это хорошо, но мне пора задуматься о ночлеге, а обрыв берега никак не кончается. Я прошел за этот день уже 50 километров, притомился. Выбираю место, но ничего подходящего нет. Сложность заключалось еще и в том, что к напастям, терзающим мое тело, вечерами добавлялась еще одна: низкое солнце. Мало того, что светит прямо в глаза, так еще и отражается от поверхности воды и бесчисленными бликами режет глаза. Трудно рассмотреть обстановку: бакены не видно, как течет вода - не понятно, скрывается расстояние. И просто резь в глазах. Один из островов начинался неплохим пляжем, выступающим далеко вперед, и я даже направил лодку к нему, но потом вижу - плохо. Течение "наваливает" меня на скрытую под водой отмель. Близко подойти не возможно, бросать лодку на мели далеко от берега не удобно, да и как потом снимать утром - проблема.