Круиз 'Розовая мечта'
Шрифт:
– Я долго спал?
– Минут двадцать, не больше.
– Фу! Прости.
– Он протянул ко мне руку и медленно спустил с плеча бретельку.
– Потрясающе соблазнительная женщина.
Мы помолчали. А поскольку заявление Сергея не повлекло за собой дальнейших действий. я поправила кружева и набросила на плечи пеньюар. В комнате было довольно прохладно.
– Сережа, что-то не так? Что-то случилось с Ларой? Мне показалось, ты вернулся с прогулки умиротворенный.
– Да, все обошлось. Мы посидели с Фошерами в баре.
– Милый, я привыкла ни о чем не спрашивать, но здесь я рядом с тобой и чувствую
Сергей обнял меня, но не как женщину, дающую утоление плотскому зову, а как близкое и дорогое существо. Существо - среднего рода. Нечто хрупкое, жалкое, требующее заботы и внимания. Я чувствовала, как он сдерживается, чтобы не выложить мне свои тревоги, не поделиться своими опасениями. Но я не имела права настаивать, - таковы условия игры. "Моя жена никогда, ни к чему не будет причастна. Запомни. Это важно".
– Сказал он три года назад, получив назначение на загадочный пост руководителя неведомой мне службы. И я старалась не нарушать договоренность, часто сомневаясь: не значит ли это, что я оставляю его одного, без поддержки и возможности поделиться проблемами с самым близким человеком, человеком, который никогда не предаст.
– Может, ты хоть чуть-чуть объяснишь мне, что происходит?
– Рискнула я задать вопрос.
– Происходит нечто важное.
– Сергей смотрел в сторону.
– Это не обычный отдых?
– Это даже не обычная работа.
– Супруги Фошер не случайные знакомые?
Сергей обернулся и пристально посмотрел мне в глаза:
– Если совсем честно - я не знаю кто они. Не могу понять!
– Он с силой постучал кулаком по лбу.
– А Лара? Что она для тебя значит?
– Я беспокоюсь за нее.
– Ладно... Допрос с пристрастием закончен. Давай спать, дружище... Только, пожалуйста, не вскакивай ночью курить.
День выдался солнечным и ярким. Даже сквозь темные очки снежные отроги под кабинкой фуникулера сверкали ослепительным блеском. Там, внизу, по накатанной лыжне скользили яркие фигурки лыжников. На пологом склоне дети и взрослые катались на санях, а чуть повыше, на трассе слалома, собралась высшая спортивная элита. Именно туда и спешила попасть Лара, которую мы с Сергеем взялись сопровождать. Нам хотелось полюбоваться горами с высоты и прокатиться на канатной дороге, где вместо вагончиков двигались над пропастью легенькие красно-желтые скамейки. Лыж мы брать не стали. Когда-то мы с Сергеем совершали обязательные воскресные вылазки в Серебряный Бор и с удовольствием пробегали по дюжине километров, нагуливая волчий аппетит. А на обед я заранее держала в морозилке собственного изготовления пельмени. Это был своеобразный ритуал: лыжи - пельмени - любовь.
Но теперь мы просто сопровождали Лару, чувствуя себя в кабинке фуникулера среди спортсменов в великолепной горнолыжной экипировке людьми второго сорта.
– Но вы хоть глянете, как я слечу вниз?
– Кокетливо улыбалась Лара, заглядывая в глаза Сергею.
– Боюсь, от нас будет мало толку, если ты вздумаешь свалиться. Заметил он.
– Ни за что на свете не сделаю этого, если за мной будут наблюдать такие люди. На миру и смерть красна, а на глазах любимых друзей - вдвойне. Но победа все же слаще.
Почему-то мне не нравилась вполне невинная болтовня Сергея и Лары.
Я прильнула к стеклу, делая вид, что увлечена пейзажем, и с горечью вспоминала прошедшую ночь. После нашего разговора Сережа уснул (совсем как в рассказах Галины), а я ещё долго наслаждалась музыкой, игравшей за стеной, и представляла себе гибкое юношеское тело, слившееся с женским среди смятых, пропахших еловой смолой и любовью простыней.
...Группа слаломистов радостно приветствовала Лару и сразу же втянула её в разборку какого-то конфликта с дистанцией. Я не вникала, подставив лицо горячему, как на южном побережье, солнцу. Зато Сергей, активно перейдя на английский, кажется, чуть ли не притязал на миссию арбитра.
К счастью, лыжникам не терпелось продолжить соревнования и скоро мы уже наблюдали за скатывающимися вниз среди кордона красных флажков фигурами. Костюм Лары, светящийся васильковыми и алыми люминесцентными красками, плотно облегал её крепкую, играющую мускулатурой фигурку. Исповедь лады о её занятиях бодибилдингом явно понравилась Сергею. У меня женщины-культуристки всегда вызывали ужас и некоторую неприязнь. Как всякое извращение, связанное с чрезмерным вниманием к своему телу. К тому же, я была убеждена, что все они - качки женского пола - активные или потенциальные лесбиянки.
Но с Ларой я, видимо, просчиталась. Вот она уже готовится к старту, а Сергей, будто невзначай, похлопав её по спине, скользнул рукой по затянутому бедру и узкому крепкому заду. Я отвернулась.
– Хорошо идет!
– Дернул меня за локоть Сергей.
– Сумасшедшая баба! Такая жадность к жизни и потрясающая тяга к риску. Почему люди, особо жадные к жизни, так легко играют ею, а, доктор?
– Риск, как допинг, обостряет жажду жизни... А генетики считают, что у женщин подобного психофизического типа перебор с Y-хромосомой - переизбыток агрессивности и потребности к действию.
– Нет! Ларка - настоящая женщина. Добрая, жертвенная. Но смелая - до чертиков.
– Подняв на лоб очки и щурясь, Сергей следил за крошечной пестрой точкой внизу.
– Лара, похоже, удачно прошла дистанцию.
Теперь ей предстояло возвращение на канатной дороге.
– Надеюсь, мы можем покинуть зрительскую трибуну?
– Я потянула Сергея к фуникулеру.
– Знаешь, милый, мне не хочется болтаться на этих скамейках. Я далеко не такая отчаянная, как твоя Ларочка, и ветерок продувает. Может, позагораем вон на той площадке?
Он только грустно посмотрел на меня, улыбнулся криво - одним уголком губ и послушно поплелся за мной на специально оборудованный топчанами и зонтиками "пляж". Я выдержала на солнце не больше часа, демонстрируя снежно-белый купальник и спортивный костюм цвета фиалки. Сергей потягивал за столиком коктейль, терпеливо поджидая, пока иссякнет мой загарный энтузиазм.
Спустившись на остановку в вагончике фуникулера, мы поджидали пока появится микроавтобус с эмблемой нашего отеля. Предстояло приятное двадцатиминутное путешествие по крутому серпантину в компании пятерых немцев, оживленно обсуждавших транслируемый по радио хоккейный матч.