Круиз золотой рыбки
Шрифт:
Подошел официант и предложил попробовать фирменное мороженое.
– Хочешь мороженое? – спросила Алина. Я кивнула головой, и мы заказали – она фисташковое, а я попросила клубничное. Официант сказал, что клубничного нет, и я согласилась на фисташковое, которое мне нравится меньше. Он мигом вернулся с двумя вазочками, я взяла ложечку и попробовала. То ли была голодная, то ли мороженое оказалось хорошее, но я заработала ложечкой, как мельница крыльями при хорошем ветре. Алина писала кому – то эсэмэску, а когда отправила ее, моя вазочка была пустой и я довольно жмурилась.
– Так о чем мы говорили…
Тут у нее зазвонил мобильный. Она прочла сообщение и сказала:
– Опять спам прислали. О чем мы говорили? Ах, да. Зайдешь в коммерческий банк, когда я тебе позвоню, откроешь ячейку, шифр не забудь только потом. Шифр – это очень важно, запиши на бумажку, а то проблемы будут. Поняла, что ль?
– Поняла, что ль, – огрызнулась я. Не такая уж бестолковая,
– Тогда вперед.
– Подожди, мне надо у шефа отпроситься. Дай телефончик, позвоню.
Алина протянула мне свой мобильный. Это была последняя модель. Я набрала номер офиса. Ответила Верочка, сказала, что Родион Петрович уехал.
– Верочка, скажите ему, что я беру отпуск на две недели.
– Девять дней, – прошипела Алина. – Круиз на девять дней!
Но я проигнорировала эту поправку. Верочка обещала передать просьбу начальнику. Я порадовалась удаче – ведь если бы Родион Петрович был на месте, он мог не отпустить меня в отпуск на целую неделю раньше. Повезло, можно сказать, долг выполнен и дальше хоть трава не расти, хоть снег не тай.
– Хороший телефончик, – задумчиво сказала я, разглядывая аппарат. – Дашь поносить?
Алина так и подпрыгнула.
– С какого перепугу я должна тебе давать свой телефон?
– Давай откровенно. Твое поручение попахивает авантюрой. Да, я понимаю, мама больна и все такое. Но …
– Слушай, у нас мало времени, чтобы я тебе доказывала свое бескорыстие, – огрызнулась Алина. – Но ты права, связь нужна. Хотя по пустякам не названивай. А у тебя мобильного своего нету, что ли?
–Он еле дышит, заряжаю каждые три часа, а где я на теплоходе буду заряжать?
– Купила бы новый.
– На новый денег нет.
– Без ножа режешь. Мне надо будет через десять минут позвонить. Давай хоть твой. И по пустякам не названивай, смотри.
Я отдала Алине свой мобильный. Она небрежно сунула его в маленькую сумку из крокодиловой кожи. Ничего, подумала я. Если ты такая буратинка, что путевками соришь, переживешь.
– Ладно, мне пора. А ты возьми такси, доедешь с шиком.
– Я лучше на электричке, оно надежнее. Полчаса и там. Только сейчас перерыв. Я тут посижу. Да не волнуйся ты, – успокоила я Алину, которая почему – то встревожилась. – До станции пять минут ходу.
– Ну, пока.
Она чмокнула меня в щеку, сделала шаг к выходу и обернулась.
– Будь там повнимательнее. И прости меня.
– За что?
– За Эдьку, будь он не ладен.
2.
В пригородной электричке я достала путевку и внимательно все прочитала. Нужно было явиться на пристань в три часа, строго за час до отплытия теплохода. Времени у меня хватало – до Москвы на электричке от силы полчаса, потом метро. Меня охватило радостное нетерпение. Скорей бы уже! Скорей бы увидеть все те знаменитые шлюзы, где вода спускается и напускается, пропуская суда и баржи. А еще водохранилища, широкие, как море – Горьковское, Московское, Рыбинское, где над водой летают речные чайки и ловят речных рыб. Ладно, ничего, что не соленое море, а родные пресные просторы. Как говорится, за неимением гербовой пишут на простой.
Я очень пунктуальный человек в том, что касается назначенного времени. Другие люди постоянно или хотя бы иногда опаздывают на работу, я – никогда. На пристань я приехала ровно за час, как того требовала путевка. Этот час отводился на процедуру регистрации, при мысли о которой у меня сводило живот от страха, что меня сочтут похитительницей чужой путевки. Оставалось надеяться на нестрогий контроль.
Теплоход опаздывал. Можно было бы посидеть, если бы было на чем. Малочисленные стулья были прочно оккупированы опытными путешественниками, прибывшими еще более заблаговременно, чем я. Посидев на отопительной батарее и найдя это неудобным во всех отношениях, я пошла искать, где можно купить пирожок и попить. Поблизости обнаружилось мини-кафе, к нему стояли три человека, и я встала в хвост этой маленькой очереди, за двумя здоровяками вполне нашего, люберецкого типа. Они о чем – то переговаривались, и я прислушалась. Так уж человек устроен, говори громко – никто внимания не обратит, понизишь голос – уши торчком встанут.
– Я думаю, это она, браток. Никуда не денется, не трепещи.
У "братка" в голубой рубашке заиграл мобильник.
– Да, – сказал он. – Она здесь, приметная. Пара дней всего, никуда не денется. Таким шансом не бросаются. Товар будет наш. Шеф? Он в порядке.
Мне стало как – то нехорошо, и я тихонечко отошла. Если тут пасут кого–то, нужно иметь скромность находиться подальше от возможных неприятных эксцессов. Малодушие посоветовало мне этих типов запомнить, чтобы иметь возможность в случае чего держаться от них подальше, но ничего, кроме уже упомянутых рубашек, широких спин с пятнами пота и затылков, мало говорящих об их фасадах, взору не представало, а дожидаться, пока они начнут озираться по сторонам, почему–то не хотелось. Я направилась к своему багажу, присмотреть за которым попросила семейную пару с двумя резвыми детишками.
Из – под большого бетонного навеса
Наконец показался теплоход, народ сразу взбодрился и потянулся с багажом на пристань. Я осторожненько озиралась по сторонам. Криминальных богатырей не наблюдалось. Та процедура, которой я робела, оказалась простым предъявлением путевки и получением взамен кормежного листка с номером каюты. Простенько и со вкусом. На мое счастье, теплоход опоздал, иначе контроль был бы более строгим. Взойдя по трапу, народ рассеялся по теплоходу. Как и всем, мне выдали на вахте ключ от каюты, расположенной на корме верхней палубы. Это оказалась недурная каютка, второе место было свободным, судя по отсутствию на нем постельного белья. Окошко выходило на палубу, и открыть его можно было, потянув кверху раму. Забавно. Если лежать напротив окна, головой к двери, то видно реку, а сидя, наблюдать проходящих по палубе пассажиров. Эх, отлежусь! За все недосыпы, я ведь сова, каких поискать – полночи не сплю, смотря телевизор, а утром с трудом размыкаю веки. Можно прямо сейчас завалиться, только вот неохота почему –то становиться отшельником. Поставив сумку в шкаф, я кинулась удовлетворять законное любопытство человека, впервые ступившего на борт плавучей посудины. Длина теплохода, как уверяет информация на стенде, почти 80 метров, на палубу ведут три прохода по всей длине корабля. Внутри что-то вроде внутренней палубы с крутыми трапами –лестницами, коридоры ведут направо и налево, сходясь в конце. В середине коридора распахнутая дверь вела вниз, в машинное помещение – шум, запах горючего, жара, вяло двигаются матросы. Кочегары, что ли? Мимо проскочил матросик, на мой вопрос ответил, что это мотористы, и резко закрыл за собой дверь. Это меня обидело. Но настроение испортилось еще больше, когда какой-то мелкий мужичок посоветовал мне гулять не здесь, а на двух верхних палубах. Он вошел в каюту с табличкой «боцман», а я, обиженная до глубины души, поплелась наверх. На верхней палубе было помещение салона, там стояло пианино. Салон оказался заперт. Все время вокруг в спешке сновал персонал, усталый и раздраженный от аврала, вызванного опозданием теплохода из – за тумана ночью. Странно, какой такой туман? Разве это возможно при такой – то жаре? А впрочем, я ничего не знаю об этих тонкостях. Вернувшись в каюту, я включила кондиционер и легла поспать. Меня разбудило радио – пел соловей, потом раздалась приятная музыка, и, наконец, полный очарования женский голос призвал на ужин.