Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г.
Шрифт:
Тем временем к северу от реки Лучеса пехота 185-й стрелковой дивизии полковника Андрющенко атаковала опорный пункт Грива, но не сумела взять его штурмом. Но далее на восток вдоль Лучесы, на ее южном берегу, 2-й и 3-й батальоны гренадерского полка были вынуждены отступить на новые позиции вдоль реки, к востоку и к западу от Травино. Они чудом выдерживали свирепые атаки советских войск. Положение немцев осложняло то, что прорыв шириной в несколько километров между боевой группой Келера и укреплениями 86-й пехотной дивизии превратился в 12-километровую брешь, поскольку 216-й гренадерский полк неуклонно двигался на юг от Карской, постепенно отдаляясь от своих соседей с севера. Его 3-й батальон при попытке отступить под огнем на юг, через леса, потерял почти всех офицеров и множество солдат. Остатки разгромленного полка образовали новый ненадежный оборонительный заслон к западу от Ивановки, он протянулся на шесть километров на
Донесения об ужасной бойне, отправленные полковниками Линдеманом и Келером генералам Гарпе и Гильперту из штабов 41-го танкового и 23-го армейского корпуса до глубины души потрясли двух обычно хладнокровных командиров. Оба осознали, что успешная оборона Белого и Оленине будет напрасной, если падет сектор Лучесы. Поэтому отражение советского наступления в долине Лучесы вдруг приобрело совершенно новое значение. Оба командира принялись собирать подкрепление везде, где только могли найти его, и поспешно отправлять в сектор, оказавшийся под угрозой. 23-й армейский корпус прислал пехотные батальоны 110-й и 253-й пехотных дивизий, хотя эти формирования сами могли в любой момент подвергнуться атаке. Артиллеристы, саперы, служащие тыла, повара и даже русские HW (Hilfswilliger-добровольческие вспомогательные части) были собраны и отправлены в стратегически важный сектор Лучесы (110). Теперь и немецкое командование пришло к выводу, что советские атаки необходимо сдерживать любой ценой.
Угрозы и мольбы Жукова подействовали. К наступлению ночи 30 ноября Юшкевич, Пуркаев и Жуков могли гордиться действиями 22-й армии. По мнению Жукова, достижения армии наглядно свидетельствовали о том, чего можно добиться запугиванием. В отличие от Жукова, генерала Юшкевича раздирали противоречивые чувства. Читать рапорты о потерях приходилось ему, и он видел, как его армия тает буквально на глазах. Почти половина 270 танков уже превратилась в обугленные остовы, численность механизированной пехоты заметно снизилась, потери в стрелковой дивизии превышали 50 % (111). Он справлялся с поставленной задачей, но какой ценой! Важнее другое, напоминал он себе: сможет ли он продолжать атаку утром? Вопрос, конечно, был неуместным. Его армии придется возобновить наступление. Юшкевич вздохнул с облегчением, вспомнив про нетронутую резервную стрелковую бригаду и танковый полк. Утром их помощь придется очень кстати.
Форсирование реки Молодой Туд
25 ноября
В отличие от большинства коллег, командующих армиями, генерал-майор А. И. Зыгин, командующий советской 39-й армией, ожидал начала наступления на главном КП в населенном пункте Красная Гора, в 15 км от линии фронта. Не то чтобы он не любил шум и картины боя — сражений он повидал множество и был непоколебимо уверен в том, что предстоящая операция пройдет успешно. Все дело заключалось в том, что его армия должна была нанести удар на чрезвычайно протяженном участке фронта, и главный КП был самым подходящим местом наблюдения за ходом грандиозной битвы. Командующий Калининским фронтом генерал Пуркаев пришел к тому же выводу, что и Зыгин, и присоединился к нему на КП, терпеливо ожидая первых донесений.
Зыгин не сомневался в успехе потому, что разведка армии и фронта сообщала: если немецкие оперативные резервы и присутствуют в его секторе, то они немногочисленны. Немецкая 14-я моторизованная дивизия прикрывала укрепления подо Ржевом и должна была остаться в этом секторе из-за диверсионных действий, запланированных 30-й армией. Поговаривали, что небольшие подразделения моторизованной дивизии «Великая Германия» дислоцированы возле Оленине, но эти сведения противоречили другим, согласно которым смертельно опасные немецкие войска рассеяны далее к югу и на востоке. Так или иначе, думал Зыгин, более масштабные советские атаки в других местах отвлекут резервы от участка по реке Молодой Туд (112).
Если командующий армией был лишен возможности лично следить за ходом сражения, то к полковнику К.А. Малыгину, командующему 28-й танковой бригадой 39-й армии, это не относилось. Незадолго до 9:00 он приготовился к наблюдению вместе с полковником М.М. Бусаровым, чью 158-ю стрелковую дивизию предстояло поддерживать танковой бригаде (113). Оба командира расположились в полевом блиндаже на переднем скате гребня, протянувшегося на север от берега реки Молодой Туд. Рядом с бункером был замаскирован танк Малыгина. Менее чем в километре к западу, южнее вершины гребня, находилась деревушка Севастьянове. Прямо перед блиндажом местность на протяжении двух километров, до передовых позиций пехоты Бусарова, полого спускалась вниз. Пехотинцы как раз заняли исходные позиции для атаки на северном берегу реки. Выше по балке, за блиндажом, пятьдесят закамуфлированных танков Малыгина молча
Ровно в 9:00 артиллерия приступила к своей смертоносной работе, ждущие солдаты на миг напряглись и опять успокоились, считая взрывы и драгоценные минуты, оставшиеся до атаки (см. карту 13). Пока артиллерия крушила немецкие позиции на дальнем берегу реки, все надеялись, что огонь найдет ускользающие цели и упростит задачу остальным. Артиллеристам приходилось нелегко. Единственная немецкая дивизия защищала обширный участок фронта, простирающийся более чем на 20 км вдоль реки Молодой Туд, и поскольку ей недоставало живой силы, чтобы вырыть сплошные траншеи, дивизия вместо этого соорудила полосу опорных пунктов, прикрывающих друг друга блокирующим огнем. В часть этих опорных пунктов были превращены крепкие дома в разных деревнях, другие возвели в лесах и среди полей на дальнем берегу реки. Вторая сеть опорных пунктов и огневых точек располагалась на расстоянии километра вглубь тыла и поддерживала сложную паутину приречных укреплений. Узлы, образованные этими паутинами, представляли собой трудные мишени для артиллерии, особенно при отсутствии возможности вести прицельный огонь. А каждый не уничтоженный опорный пункт был серьезным препятствием. Одних солдатских надежд вряд ли хватило бы, чтобы выполнить работу артиллерии. Насколько успешно она действовала, должно было показать наступление.
После завершения первой части артподготовки Бусаров попрощался с Малыгиным, в шутку пожелав встретиться с ним вечером на улицах освобожденного Урдома, и скрылся в траншее, которая уступами вела вниз по склону к реке и ждущим стрелкам. Прошло полчаса, и, как только Малыгин направился к ждущему танку, ровно в 10:00 канонада вдруг смолкла, зазвучали свистки, возвещая начало наступления пехоты. Возглавляемые саперами, несущими длинные доски и бревна, передовые пехотные роты вскочили и бросились к замерзшей реке, перешли ее по льду и вверх по изрытому воронками дальнему берегу устремились к лесу Менее чем через полчаса по рации Малыгина передали сигнал к наступлению, и в лесу за рекой послышалась автоматная и пулеметная стрельба, то и дело перебиваемая ухающими залпами минометов. Бронетехника Малыгина медленно появилась из балки и поротно принялась скатываться по склону к реке — как раз в то время, когда основные силы батальонов Бусарова покинули исходные позиции, чтобы присоединиться к атаке.
Едва танковые колонны приблизились к реке, как на дальнем берегу вновь появились передовые пехотные роты, выбитые из леса мощным вражеским огнем. Танкисты Малыгина не обратили внимания на отступающую пехоту. Перестроившись узкими колоннами тяжелых (KB) и средних (Т-34) танков, они стали перебираться на другой берег реки, следуя за танками-тральщиками. На другом берегу тяжелые танки раздавили немецкий бункер, Т-34 прошли по ледяному покрову реки без сопровождения пехоты, остановленной на своем берегу шквальным пулеметным огнем противника. Танки Малыгина углубились в лес и сразу вызвали на себя массированный огонь уцелевших немецких опорных пунктов, оборудованных 152-миллиметровыми артиллерийскими орудиями. Прекрасно зная, какая участь ждет бронетехнику, вступившую в бой без поддержки пехоты, Малыгин приказал своим батальонам вернуться к реке и воссоединиться с пехотой. Он намеревался возобновить атаку, но не мог найти способа убедить пехоту следовать за танками под огненным ливнем. В этот момент генерал Зыгин, обеспокоенный большими потерями танков, приказал Малыгину отвести раздосадованных танкистов обратно за реку. Тот выполнил приказ к полудню, потеряв примерно десять из пятидесяти танков. Теперь и командиры, и солдаты знали, что артиллерия не справилась со своей работой (114).
Все вести, которые Зыгин получал из главного сектора наступления на реке Молодой Туд, были скверными. Не удались не только атаки Бусарова и Малыгина: действия 373-й стрелковой дивизии полковника К. И. Сазонова и 135-й стрелковой дивизии В.Г. Коваленко выше по реке по тем же причинам завершились провалом. Несмотря на поддержку 81-й танковой бригады полковника Д.И. Кузьмина, пехоту остановил мощный огонь противника, и атакующим пришлось отступить обратно за реку. Поэтому генерал Зыгин нехотя приказал своим войскам перегруппироваться и приготовиться к очередной атаке на следующее утро. Само по себе досадное, поражение трех дивизий на центральном участке затмило эффектные успехи советских войск на фланге. Мало того, поражение позволило немецкому командованию более разумно перераспределить силы, чтобы отразить угрозы с флангов.