Крушение империи
Шрифт:
— Ну как — готов к труду и обороне?
— Так точно! — шутливо вытянулся я, не выпуска из рук чашку с кофе. Вообще-то их не разрешалось выносить из бара и попытайся проделать такое кто из пассажиров, буфетчица тут же грудью встала бы на его пути. Советский сервис он же такой советский… Но мы ж свои, тем более, что я вообще приписан к этому парому. А для своих везде и во все времена существуют некоторые преференции.
— Тогда как приедем — сразу в банк. А из него на верфь. Там и пообедаем. Тебе надо куда?
— В аптеку было бы неплохо. Деду лекарств прикупить надо. Да и в детский магазин я бы проскочил. Памперсы уже заканчиваются.
В прошлый раз с памперсами мы познакомились только в девяностых, когда родился сын. Доча же у нас все свои самые «нежные» годы провела в марлевых подгузниках. Причем, ночами стирать их отправляли меня. Расталкивали, вручали в руки мокрую обкаканную тряпочку и разворачивали
Ну а из-за того, что мне пришлось договариваться с руководством о размещении всей родни в гостинице пароходства, мое руководство познакомилось с дедом. Болезнь его, все-таки, настигла, но, уж не знаю благодаря чему — то ли моему массажу, то ли его занятиям оздоровляющим ушу, то ли… ну звезды сошлись малеха по другому, обострение у него началось лет на пять-шесть позже. Так что таблетки с железом ему начали требовать вот только-только.
— Хорошо, дам тебе часа три после последней встречи на решение вопросов. Денег как, хватит?
— Да, есть — подкопил с прошлых командировок…
Слежку я заметил, когда подходил к одному магазинчику на улице Абрахаменкату, бывшему моей целью. Ну не то, чтобы слежку — скорее пост. Потому что следили не за мной, а за тем самым магазинчиком. А почему заметил, да потому что прямо напротив него в уличной кафешке скромно сидел один из тех КГБшников, которые были «прикреплены» к нашему пароходству. Я сделал морду кирпичом, сделав вид что его не узнал и, даже, не заметил, и двинулся в сторону рынка Хиеталахти. Блин! И что делать? Так, главное — не нервничать… идем спокойно, расслаблено, по делу. Мне нужно на рынок — и я туда и иду. Вот только хрен кого обманешь! Этот магазинчик знают многие. Потому как здесь располагался нелегальный… ну или полулегальный, а может даже и прикрываемый спецслужбами, причем, вполне возможно, совсем не финскими, обменный пункт, в котором можно было обменять советские рубли на финские марки, а так же на американские доллары, английские фунты и немецкие марки. И наоборот. Причем, по очень выгодному курсу. Не как в Центральном банке, конечно — шестьдесят две копейки за бакс, но раза в полтора-два выгоднее чем с рук в Ленинграде или Таллине… Чем я активно и занимался последний год, когда получил возможность регулярно появляться в Хельсинки. Менял я понемногу. Долларов по сто-сто двадцать за раз. Но часто. Иногда несколько раз в месяц. Готовился к инвестициям в квартиру в Москве. И до сего я дня все было нормально…
Я прошел дальше по улице, спиной чувствуя взгляд КГБшника, и нырнул в двери Старого рынка, как в Хельсинки именовали рынок Хиеталахти. Войдя внутрь, я остановился, оглядываясь. Ну и за чем я сюда пришел? Блин, что-то здесь купить непременно надо. Ну вот точно «дятлы» из КГБ прибегут брать объяснительную… Эх, черт — еще и Георгия Владиленовича подвел! Ибо он меня отпустил, а шляться в одиночку по «загранице» совгражданам очень не рекомендовалось. Ну это еще ладно. Тут, как-нибудь, отвертимся. Потрясу дедовой упаковкой с таблетками, «побренчу» его и своими наградами (фигурально выражаясь, конечно) — отобьюсь. Но как объяснить мое появление на этой улице-то? О! Киоск с детским питанием! Отлично! На крайняк куплю банку. Хотя доча уже вполне себе лопала все подряд, правда, вследствие недостатка зубов, пока еще в, как это называла незабвенная Наташа Королева «пюрированном виде», иногда ночью мы ее подкармливали молочком. А если тут будут пампер… есть! И я с довольной улыбкой отправился к прилавку.
Следующее действие, которое пришлось предпринять, вызвало у меня зубовный скрежет. Прикупив памперсы, я отправился в местный туалет
На паром я, слава Богу, сел без проблем. Меня не обыскали. То ли это и не планировалось, то ли просто не оказалось под рукой сотрудников… Сложнее всего было вести себя беззаботно на обратном пути. Впрочем, после парочки «дринков» финской водки в местном баре я не то чтобы успокоился, а просто пришел в похренестическое настроение. Будет — как будет. Я сделал все что мог… Я ж, блин, не профессиональный разведчик, чтобы уметь мастерски скрывать следы, уходить от наблюдения и вести себя на допросе. Даже если прошлый опыт взять — максимум диверсант. А если диверсионную группу обнаруживают, то у нее остается один выход — сдохнуть, выполняя задачу. Никакие иные варианты не предусмотрены и потому им и не учат. В случае же, если ты все-таки попал в руки врага от тебя требовалось только молчать. Орать, визжать под пытками, гадить под себя, захлебываться кровью и молчать. Ничего не говорить. Совсем. Ибо тягаться с профессионалами допросов бесполезно. Начнешь отвечать — сам не заметишь, как раскрутят. Поэтому только молчать…
Приняли меня сразу после того, как мы с Георгием Владиленовичем сошли с парома. Недоуменно пожав плечами в ответ на его вопрос, я проследовал в комнатку для обысков, сопровождаемый прапорщиком-пограничником и сотрудником в штатском.
Обыск продлился недолго. У меня, естественно, ничего криминального обнаружено не было. Единственное — эти суки распотрошили все купленные мной памперсы. Очень хотелось спросить: «Вам, идиоты, что — делать нечего? Неужто не передали что нужно искать?! На хрена памперсы-то гробить…», но удержался. Потом было написание объяснительных, ругань с предусмотрительно появившимся уже после обыска знакомым КГБшником по поводу памперсов, объяснение про таблетки для деда… так что домой я добрался уже в одиннадцатом часу.
Аленка встретила меня горячим ужином. Она знала, что во время командировок я не ел, предпочитая, как и любой советский человек, потратить выданные командировочные на какой-нибудь дефицит. Я сильно боялся, что она заметит мое настроение, но, слава богу, у меня оказался отвлекающий фактор.
— Ром, мама мне письмо переслала — никогда не отгадаешь от кого!
Я на несколько секунд прекратил есть и уставился на счастливое и предвкушающее лицо жены. После чего предположил:
— От Изабель?
— Фу-у-у! Так не честно! — обиделась она, картинно отворачиваясь, но долго так не выдержала и почти сразу же повернувшись обратно, радостно заговорив:
— Она мне написала на старый адрес, а мама переслала уже сюда…
— М-г-гм, — нейтрально кивнул я, продолжая расправляться с жареной треской и картофельным пюре. Изабель исчезла из нашей жизни в тот момент, когда я ушел в армию. Узнав о том, что меня отправили в Афганистан, она практически прекратила переписку. То есть за следующие шесть лет пришло всего лишь еще одно небольшое письмо, в котором она сухо сообщила, что выходит замуж. Причем, просто факт. Без приглашения. То есть мы бы, скорее всего, и так не попали к ней на свадьбу — хрен бы нас выпустили, но даже просто формального приглашения не было сделано. От чего Аленка у меня вся распереживалась, совершенно не поняв причин подобного изменившегося отношения. Она-то считала Изабель подругой, в отличие от меня-старого пня, который понимал, что мы для этой мажористой француженки были просто временным увлечением. Да и то из-за нашей экзотичности. Ну как же — близкие знакомые из-за самого «железного занавеса»! У кого еще среди подружек такое есть? Это ж тебе не кот редкой в настоящий момент породы мейн-кун и не кольцо от «Тиффани» с редким розовым бриллиантом. Такое каждый может купить! Ну, в тех кругах, в которых она вращалась… А вот завести подружку и приятеля из-за «железного занавеса» — это уже круто!