Крушение империи
Шрифт:
— Вот рыжий!.. Так завирается, что и дома не ночует!
— Что верно — то верно: не ночую! — ухмыльнулся Бендер, продолжая работу.
Задетый его локтем, оттиск «шапки» слетел на пол лицевой стороной вверх. Один из альтшуллеровских рабочих низко нагнулся над ним и вслух, чтобы слышали все остальные, прочитал заголовок.
— Ну, ты! — кинулся к нему Яша. — Завтра, гляди, к приставу побежишь!
В ответ все услышали вдруг громкую, сорвавшуюся с чьих-то горячих уст матерщинную брань.
— В
— Я ему, паршивцу, за пристава морду набью! — кивнул на Бендера альтшуллеровский рабочий. — Когда это Костя Прохоров легавым по участкам бегал?
— Кто это Прохоров? — непонимающими глазами смотрел Ваулин.
— Я — Прохоров, — сказал горделиво большеголовый и большеротый, скуластый «пленник».
— Ну, и что, товарищ?
— А вот то!.. Вы говорите «товарищ», а он шпиком обзывает. Дело это, — как, по-вашему?
Через минуту-другую с помощью Ваулина наступило примирение. Но тот, кто звался Прохоровым, уже не отпускал от себя Сергея Леонидовича.
— Послушайте, уважаемый… не знаю, конечно, как звать вас. Понимаем теперь, конечно, для чего в таком виде заявились.
— Да мы и не скрываем в общем… — усмехнулся Ваулин. — Зачем нам перед рабочими скрывать? Мы вам тут несколько газет оставим, — пообещал он.
— Спасибочко! — отозвался кто-то из рабочих.
— Чего тут спасибочко? — огрызнулся в его сторону Прохоров. — Мамка кашей накормила!.. Уважаемый, если на то пошло, чего сидеть нам без дела? Развязывай — поможем! — сердито сказал он Ваулину.
— Тю-тю-тю… Еще Курдюмову морду будешь бить, — а? Опять вязать придется? — шутил Сергей Леонидович, а сам пытливо наблюдал за лицом «пленника».
— Да ну его, рыжую говядину! — сплюнул сквозь зубы тот. — Разве о том разговор, уважаемый?.. Поможем. Верно? — повернул он голову к своим. — Ведь дело какое, братцы!
— Дело собственное, — сказал тихо, задумчиво тощий рабочий и тут же скрипуче закашлялся.
— Развязывай, развязывай, уважаемый!
— Мы не хуже вашего Васьки, товарищ.
— Ходил он еще, работал — тихоня-тихоней, никакой тебе сознательной, значит, агитации промеж нас. А в компании вашей — ишь, забияка нашелся!
— Дома щи без круп, а в людях — шапка в рупь!
Угристый, с алкогольной слезой в выцветшем глазу пренебрежительно посмотрел на Бендера. Тот смущенно молчал.
— Вы его не ругайте, товарищи, — строго сказал Ваулин. — Кабы все были таковы… настоящий революционер.
— Все может быть, конечно… — примирительно ответил вдруг угристый и так же неожиданно подмигнул добродушно охаянному секунду назад товарищу.
«Развязать? — думал между тем Сергей Леонидович. — Лишних пять человек, удвоится скорость работы. Можем без них не поспеть, а с ними вылезем к утру.
Он сам развязал руки Прохорову и отвел его в сторону:
— Товарищи вас не выдадут завтра?
— Всех знаю, уважаемый. Всех! Чтобы кто? Да боже сохрани! Опять же, все будем работать — круговая порука! Когда уходить будете, — давал он советы, — завяжите опять нас. Тряпки для блезиру в рот, в кладовой заприте… вроде насилия — и все тут! — положил Прохоров руку на ваулинское плечо.
Пришедшие в наборную Громов и Ваня-печатник немало были поражены, увидев у касс двойное против прежнего количество рабочих.
— Ай, дело… ай, дело, Андрей Петрович! — захлебывающимся голоском подпевал Ваня.
Вот сверстана первая полоса, вот, через час, — вторая.
Сергей Леонидович берет корректурные оттиски и радостно нюхает полосы — типографскую краску. Она никогда еще не имела такой бодрящий запах.
Часы показывают четверть третьего ночи.
Спит в этот час Ириша, Лялька, мать… И скоро выйдет из соседней комнаты во двор, на улицу — в «очередь» с кошелкой в руках — милая Шура. Он обещал ей и выполнил…
Эта мысль забежала на секунду в его напряженно работаю-, щий мозг, — но тотчас же Сергей Леонидович стал думать о другом.
На доске лежат набранные заголовки для статей:
«МЕСТНАЯ С.-Д. ОРГАНИЗАЦИЯ В ПЕТРОГРАДСКОМ РАБОЧЕМ ДВИЖЕНИИ»
«В ЛИБЕРАЛЬНЫХ КРУГАХ»
«ПОТЕРЯ ЛЮДЬМИ ЗА ДВА ГОДА ОТЕЧЕСТВЕННОЙ БОЙНИ НАРОДОВ»
«К ВОПРОСУ О СОВМЕСТНЫХ ВЫСТУПЛЕНИЯХ»
«ЗА ГРАНИЦЕЙ»
«ПРОВИНЦИЯ»
— Быстрей, быстрей, товарищи!
— Четыре будет, уважаемый?
— Да, да.
— Четвертую полосу не успеть, пожалуй!
— Взяли бы нас сразу!
— А кто вас знал, непартийных!
— Пускай хоть три будет, и то дело!..
Газета, черт возьми, плохо верстается к тому же… Не подходит формат бумаги, остаются большие поля, — ничего, ничего, рабочий читатель не будет в претензии…
— Завтра, ребятушки, на всех станках лежать будет, родимая!
— Ух, пу-у-уля!
Наконец-то — приправка форм в машине. Здесь все в руках Вани-печатника.