Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева
Шрифт:
Но на этот раз слухи о смерти не были преувеличены. Брежнев тихо умер в своей постели 10 ноября 1982 года между восемью и десятью часами утра. И был обнаружен уже остывшим своим адъютантом, который пришел будить генсека. Хотя он был давно и серьезно болен, но почему-то ни служба охраны, ни медики не держали вблизи не только врачей, но даже медсестры, и реанимировать его взялись охранники, делая массаж большого старого сердца Брежнева, но было поздно. Прибывшие реаниматоры лишь констатировали смерть генсека на маленькой и неуютной его даче в Заречье, в пяти минутах езды от кольцевой автодороги.
Позже я осматривал эту дачу. Внешне она выглядела неказисто: низенькая, в два этажа, с маленькими
На первом этаже кроме холла была столовая метров 50, крутая лестница на второй этаж. Там несколько спаленок метров по 15–18 с небольшими туалетами и низкими потолками; здесь останавливались дети и внуки, когда им это разрешалось.
Спальня Брежнева была побольше, но ничего похожего на Форос тут не было. Кабинет Леонида Ильича был небольшой — метров 20–25, скромный письменный стол, стеллажи вдоль стен. Небольшой диван. У стола телефонный пульт, по которому он мог связаться по прямой связи с членами Политбюро ЦК, некоторыми другими должностными лицами.
На стеллажах стояли книги главным образом времен середины 50 — начала 60-х годов. Много дарственных изданий, альбомы с фотографиями, различные буклеты, брошюры о боевых действиях 18-й армии, Малой земле и многое другое о той жизни, где была настоящая работа и истинные увлечения. В комнатах витал дух неухоженности, казенщины. Все напоминало временность пребывания здесь человека, мимолетность его жизни на земле. Больше всего поразили меня казенная мебель и чужие холодные стены, которые обитатели дома, и это знали все, начиная от Брежнева до его внуков, будут вынуждены рано или поздно покинуть.
Я походил по опустевшим комнатам, спустился вниз, размышляя, может ли быть хоть на миг счастлив в этой казенной, холодной обстановке, где не чувствовалось человеческого тепла, человек, и решил — никогда.
И еще, почему лидер, олицетворявший на протяжении многих лет великую страну, пусть не всегда хорошо, а может быть, когда-то и плохо, но все-таки внесший немалый вклад в развитие государства, укрепление его мощи, выкинут из памяти преемниками, осмеян, превращен в циркового петрушку? Да, были слабости у Брежнева, да, было чему удивляться и что ненавидеть. Но почему все молчали, ликуя, поклоняясь генсеку? Где те руководители, которые обязаны были сказать правду о состоянии дел и престарелому лидеру, и членам ЦК, и народу? Не камарилья ли трусов, обладавшая властью в центре и на местах, довела нашу страну «до ручки» и не они ли должны нести главную ответственность за то, что произошло с великой державой? Только когда не стало Брежнева, каждый, чтобы показать, вот какой он был смелый и оставался таким всегда, начал поносить своего кумира. Какую же надо было иметь беспринципность, нищету духа, чтобы молчать и таить от людей правду? Если бы существовал гражданский моральный суд, то он должен был наказать прежде всего этих трусов и приспособленцев, лгунов и рвачей.
Конечно, скажут мне бывшие соратники Брежнева, легкр сегодня быть смелым. Но попробуй выступить против генсека в те годы. Согласен, что для этого нужно быть человеком мужественным, человеком поступка. Но ведь и тогда не все молчали. А. Н. Шелепин не скрывал своего отношения к происходящему. Был и Егорычев. Да, за это они поплатились. Их изгнали со всех ступенек власти и не подпустили больше к рычагам управления даже после ухода Брежнева. Не берусь судить, сколь бескорыстны были истинные помыслы людей, восставших против генсека. Но когда речь идет о судьбе Родины, о судьбе государства, сказать правду о том, что король голый, долг и обязанность каждого человека,
В ту пору я понимал, что умер не просто Брежнев, умерла эпоха, которая держалась на людях, воспитанных революцией, войной, сталинским видением социализма. Уже мы, следующее поколение страны, не воспринимаем все, как было, сомневаемся в целесообразности сделанных шагов, доказываем, как следовало бы поступать тогда. Конечно, смотреть на историю с позиций сегодняшнего дня — значит заведомо делать ошибку. Историю творят не только великие люди, совершающие великие поступки. Она создается из многих нюансов жизни миллионов, которые следующие поколения не ощущают и не принимают в расчет. И в этом кроется одна из причин вечных противоречий между отцами и детьми, между поколениями и эпохами. Именно эта причина лишает новые поколения морального права осуждать своих предшественников. Говорю это, полагая, что сказанное не может касаться виновников репрессий против безвинно погибших и пострадавших людей. В этом нет оправдания ни Петру I, ни Сталину.
Впрочем, как хочется иным поучать тех, кто жил в другие времена, поспешил с коллективизацией. Как хочется сказать, что надо было видеть подготовку Гитлера к войне, что нельзя было платить такую кровавую дань за взятие Берлина или Будапешта, Праги. Есть, к сожалению, неблагодарные люди. А некоторые и сегодня сожалеют, что немцы не разгромили нашу страну в 1941 году, не уничтожили тот строй, который отстоял народ в кровавой битве с фашизмом. О том, что тогда их не было бы на свете, они не думают. Не вспоминают они и о бесчисленных жертвах фашистского террора.
Размышляю об этом в полупустой столовой бывшего генсека ЦК, где некогда собиралась его семья и друзья. Теперь здесь запустение. Дачу готовились передать то ли детям, то ли пенсионерам. И я тогда не мог бы поверить, что спустя несколько лет в ней, как олицетворение новых веяний, будет размещена некая фирма или промышленный союз и на ее охрану станут нанятые за деньги ребята ОМОНа.
…Москва прощалась с Л. И. Брежневым. Газеты вышли в траурном обрамлении с обращением ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР к коммунистической партии, к советскому народу. Опубликованы другие материалы официальных органов в связи со смертью Брежнева.
А в это время с 13 часов ровными, профильтрованными рядами представители трудящихся двинулись в Колонный зал Дома союзов. Вместе с другими был в этом зале и я. На высоком постаменте в цветах и венках лежал Брежнев. Люди, не задерживая шаг, скорбно проходили мимо, с любопытством взирая на бывшего лидера страны, которого при жизни так близко видеть не довелось. В полутемном углу я заметил в трауре родственников Леонида Ильича. Иногда к ним подходили знакомые выразить соболезнование. Так было 12, 13, 14 ноября, объявили всенародный траур и отменили занятия в школах.
А 15 ноября настал день похорон. Представители всех регионов, посланцы многих государств собрались, чтобы проводить, как говорят, в последний путь генсека, Маршала и многократного Героя Советского Союза, покинувшего народ в самый драматический период его жизни.
В марте 1953 года я, как тысячи других, рвался к Колонному залу, где лежал Сталин. Он тоже ушел, не назвав преемника. После него остались рассоренные лидеры-соратники, которые никому не верили и радовались только тому, что они еще живы и могут жить, потому что этого страшного, но почитаемого человека больше нет. Но тогда, в марте 1953 года, народ искренне оплакивал Сталина. Плакали те, кто возвысился при нем, и те, кто был растоптан им и унижен. Этот парадокс достался нам в наследие. Философам, историкам, социологам еще предстоит разгадывать эту странную загадку.