Крушение «Великого Океана»
Шрифт:
Недели три пробыли мы с дикарями; наши лошади отдохнули за это время; потом мы снова пустились в путь, теперь немного более держась на юг, так как, по словам геррагуасов, на севере жило свирепое племя — кафры. И мы не знали, что делать. После нового раздумья, мы опять решили ехать в Каптоун и сдаться властям. Нас пугала только мысль, что мы убили фермера. Но Гастингс твердил, что это его личное дело, что он готов на все. Итак, простившись с радушными дикарями, мы поехали на юг.
Через два дня случилось очень горестное событие. Мы натолкнулись на льва, который, лежа в траве,
Похоронить его мы не могли: нечем было вырыть могилу. Потому мы набросали на труп бедного малого ветвей и травы и оставили его. Тяжело было нам. Мы ехали шагом, и я целый час не мог перестать плакать. Гастингс молчал, пока не пришло время дать отдых лошадям.
Я забыл упомянуть, что геррагуасы посоветовали нам делать переезды не ночью, а днем, и мы исполняли их совет. Несмотря на ужасный случай с бедным Ромером, это был хороший совет, потому что когда мы путешествовали по ночам, за нами часто следили львы.
Через три дня после смерти Ромера мы увидели простор океана, и нам почудилось, будто мы встретились со старым другом.
Сперва мы держались берега, но встречая здесь гораздо меньше дичи, чем внутри страны, снова удалились от моря. Как-то раз мы пересекали сухую равнину, страшно ослабев от голода (нам не удалось есть почти два дня), как вдруг увидели страуса.
Гастингс пустил за ним лошадь во весь опор, но бесполезно. Страус бежал гораздо скорее лошади. Я же остался позади и, к моей великой радости, натолкнулся на гнездо этой громадной птицы; в песке лежало тринадцать больших яиц.
Скоро вернулся и Гастингс на лошади, которая тяжело водила боками. Мы разложили костер, спекли два яйца, съели их, а четыре спрятали в седельные сумки и поехали дальше.
Три недели мы терпели всевозможные муки; но вот увидели Столовую гору и так обрадовались, точно вернулись в Англию. Подгоняя лошадей, мы надеялись, что к вечеру очутимся в тюрьме, но, подъезжая к бухте, увидели на судах английские флаги. Мы изумились, однако, встретив английского солдата, узнали от него, что более полугода тому назад наши взяли Кап.
Это, понятно, было для нас очень счастливой неожиданностью. Мы рапортовали о себе властям. За нами прислал губернатор, выслушал наш рассказ и отправил нас к адмиралу. Тот взял Гастингса и меня на свое собственное судно».
— А теперь, мастер Уильям, здесь удобно прервать мой рассказ. Я вижу, что вы устали.
ГЛАВА XXXIX
Остров южного берега. — Андалунские острова. — Тифон и монсун. —
На следующее утро не было особенной работы, а потому Риди и Сигрев пошли наловить еще рыбы для рыбного садка. Стояла хорошая, прохладная погода, поэтому Уильям пошел с ними.
Проходя мимо места посева, они увидели ростки; казалось, ни одно из семян не погибло. Когда Риди и Сигрев забросили удочки, мальчик спросил:
— Многие ли из островов кругом нас населены, папа?
— Многие, только вряд ли ближайшие.
— А какие люди живут на этих островах?
— Различные. Самые цивилизованные из островитян — новозеландцы, но все же, говорят, будто они людоеды. Туземцы Вандименовой земли и Австралии, по большей части, полнейшие дикари. Мне кажется, по развитию это самые низкие люди в мире.
— Прошу прощения, сэр, — заметил Риди, — я могу сказать об одном племени, правда, немногочисленном, что оно стоит еще ниже тех дикарей, о которых вы упомянули.
— Да? А что это за народ, Риди?
— Он живет на больших Андалунских островах в начале Бенгальского залива. В Калькутте я видел моряка, который имел с ними дело; и он говорил, что однажды его товарищи поймали двоих из этих туземцев. Они были совершенно без платья, казались очень глупыми и трусливыми. Домов у них не было, и они только складывали груды хвороста для защиты от ветра.
— А было у них оружие?
— Да, сэр; лук и стрелы, но жалкие и такие маленькие, что дикари могли убивать ими только самых небольших птиц. Завидев солдат, они стреляли в них, но те преспокойно вытаскивали из платья эти стрелки, не способные пробить сукна.
— А что же сделали с этими дикарями?
— Конечно, отпустили их. Они не ели, все молчали и, понятно, умерли бы в неволе.
— А откуда взялись на островах среди моря жители, папа? — спросил Уильям.
— Трудно сказать, — ответил Сигрев, — но предполагается, что люди на них появились так же, как мы попали на этот остров.
— Да, сэр, — ответил Риди. — Я слыхал, будто на Вандименских островах высадились негры с невольничьего корабля, разбитого тифоном.
— Что такое тифон, Риди? — опять спросил мальчик.
— То же, что ураган, мастер Уильям; тифон в Индии налетает во время перемены направление монсунов.
— А что это такое монсуны?
— Ветры, которые постоянно дуют с одной стороны в течение известного количества месяцев, а потом изменяют свое направление и дуют столько же времени.
Разговор длился до самого ужина. Когда же все вернулись домой, Риди снова начал свой рассказ.
«Около четырех лет пробыл я на этом фрегате; нас посылали из одного порта в другой, и я побывал в различных климатах.
Наконец, я сделался очень сильным, высоким мальчиком, и меня назначили на бизань. Это мне понравилось. Я хорошо исполнял свое дело, и потому меня не наказывали.
Служить на военном судне легче, сэр, чем на купеческом, где мало рабочих рук, а потому приходится жестоко трудиться. Правда, иногда на фрегатах попадаются жестокие капитаны, но мне посчастливилось: наш капитан был кроток, справедлив и наказывал матросов только за настоящие провинности.