Крушение
Шрифт:
Позже многие объединения Земли использовали этот символ, объявляя себя преемниками государств прошлого и заявляя права на внеземные территории подконтрольные белому флагу. Этот же символ в начале нашей эпохи был выбран и новым политическим режимом: режимом Единого Общества и власти Большинства. Поэтому белое знамя до сих пор развевается над пустынными просторами Земли, в глубине своей тая ужас неизбежного, неотвратимость поражения и неумолимость краха всех надежд. Печальная история белого флага служит миру вечного застоя напоминанием того, что рано или поздно и от нашего существования не останется никаких следов. Вся наша планета, как бледнеющее
Секция N3
Лифт
Скрипя и лязгая, лифт продолжает подниматься, а И. – не моргая, смотреть на время от времени погасающий экран. Толпу слегка покачивает на стыках направляющих. Гул из шахты, кажется, резонирует с подрагивающим освещением в такт. Вдруг по телу одного из пассажиров пробегает конвульсия, затем – другая. Иногда таким необычным образом проявляет себя болезнь. Голова человека всё сильнее подергивается на бок, но пока никто вокруг этого не замечает.
В следующее мгновение подъёмник неожиданно содрогается и застревает. Пошатнувшиеся пассажиры издают нечленораздельный вопль. Освещение на секунду погасает, и загораются тусклые красные огни. Все напряженно замирают, но позже толпа синхронно вздрагивает, когда из хриплого громкоговорителя вырывается резкий звук: «(неразборчивые помехи) …сохраняйте спокойствие! Включена система аварийного электроснабжения. Возникшие неполадки будут скоро устранены».
И. отрывает взгляд от динамика и оглядывается по сторонам. Перепуганные лица людей залиты красным, а их плечи и грудь часто поднимаются из-за частого поверхностного дыхания. Но вскоре дух у всех перехватывает разом, когда по кабине прокатывается пронзительный визг.
Люди снова вздрагивают, а в дальней части подъёмника начинается какая-то возня. И. вытягивает шею – ближе к большим металлическим вратам, несмотря на недостаток места, толпа отступила больше чем на пару метров от чьей-то темной фигуры. Каждые несколько мгновений по её хрупким очертаниям пробегает спазм. Конвульсии становятся всё чаще и сильнее, а бедолаги, оставшиеся с ней внутри кольца, хотят убраться подальше от больного. Они пытаются протиснуться между других людей, но ноги скользят по полу – их не пропускает невероятно плотная толпа. Лишь позже осознав, что им некуда бежать, они просто замирают, уставившись на содрогающийся силуэт…
Вдруг лифт возобновляет движение, в кабине разгорается обычный свет, но люди продолжают стоять, совершенно неподвижно…
Когда в воздухе звучит: «Добро пожаловать в секцию N3», врата со скрипом начинают открываться, а стоящие поблизости к ним пассажиры – по одному прошмыгивать в образовывающуюся щель. Когда же проход становится достаточно широк для того, чтобы сразу несколько человек могло протиснуться между створ, все разом устремляются в него. Врата застонали ещё громче.
Человеческий поток сжимает И. в тиски и, несмотря на попытки сопротивления, утягивает его вслед за собой. Внезапно в кабине раздаётся дикий лязг – не выдержав напора, двери лифта покосились и они заклинили у всех прямо на глазах. Народ на секунду замирает и воцаряется мёртвая тишина. Но в следующее же мгновение замкнутое пространство переполняется возгласами и криками – в проходе начинается давка.
Вскоре И. оказывается в эпицентре толчеи. Из-за отсутствия свободного места ноги делают
– Аааааааааааааааааа…
Когда И. приходит в себя, он обнаруживает, что уже несётся по коридору в окружении толпы. Очень длинный просторный транзитный канал оказывается переполнен народом, вместо стен – сплошные ряды голографических реклам. Позади виднеются врата – погнутые, покосившиеся, но распахнутые намного шире, чем прежде. Видимо, не выдержав давления, они распахнулись в последний момент.
И. продолжает двигаться в потоке людей, и лишь позже замечает: некоторые фигуры в толпе бесследно исчезают. Ответ на эту загадку находится очень быстро – когда И. что-то задевает ногой. В голове невольно промелькивает мысль – это могла быть чья-то рука или лицо… Наблюдая за этим ужасающим явлением – за тем, как каждое мгновение десятки людей оказываются затоптаны толпой, – И. становится не по себе. Когда же он снова на что-то наступает, а из-под его ног доносится сдавленный стон, И. не выдерживает и устремляется поперек всеобщего потока…
Толчки и удары сыплются со всех сторон, но он, не обращая на них внимание, почти вслепую несется всем наперекор, пока толпа вдруг не обрывается, и ему на встречу не вылетает стена.
Звук глухого удара и звон в ушах.
Провалившись сквозь эфемерный экран, он чудом остается стоять, несмотря на сокрушительное столкновение. И. прижимается онемевшим виском к холодной кафельной плитке. Затем, провернувшись на голове, разворачивается и медленно открывает глаза. Когда в них перестаёт двоиться, он обнаруживает прямо перед своим носом, сквозь пёстрые проекции реклам, проносящиеся мимо бесчисленные человеческие фигуры.
И. смотрит влево: в небольшом промежутке между кафельной стеной и стеной из голографических билбордов виднеются такие же выброшенные из потока тела. Кто-то из них неподвижно лежит, другие – словно контуженные поднимаются и продолжают двигаться дальше, скользя вдоль стены.
Когда обезумевшее стадо уносится прочь – к подъёмникам на другом конце канала, – И. выходит сквозь проекции обратно в коридор. Шум уносящийся толпы постепенно затихает, а спины людей растворяются вдали.
Сделав ещё шаг, он только сейчас замечает – левая нога очень болит, затем ощупывает пульсирующий висок: он припух и кровоточит (на нем зияет жгучая ссадина). Звон в ушах ещё звучит, но сквозь него пробиваются волны рыданья. И. поворачивается в сторону врат – весь коридор завален телами, рядом с некоторыми из них всхлипывают поникшие силуэты.
«Какого черта здесь вообще творится?»
Немного прихрамывая, И. осторожно обходит многочисленные тела. Озираясь по сторонам, он идёт к началу коридора, где виднеются указатели и смежные проходы. Добравшись до одного из них (неподалеку от лифта), он спускается на длинную лестницу, но оставив позади лишь несколько ступенек, оборачивается, чтобы в последний раз окинуть взглядом коридор-мясорубку.