Крутая глиссада
Шрифт:
Антон перебежал к корчащемуся на земле Ибрагиму. Стянув через голову ремень автомата, откинул его в сторону. Бросил взгляд на коротышку. Он уже не подавал признаков жизни. Немудрено. В этого бандита Антон стрелял основательно. Больше не теряя времени даром, осторожно ступая, Филиппов направился вперед. Дойдя до зарослей, используя которые бандиты незаметно подобрались к ним, остановился. Было тихо.
Сзади раздались шаги. Антон обернулся. Это шел Хан. В выражении лица не было прежнего спокойствия и уверенности. Было заметно – он волнуется.
– Сколько
– Полкилометра.
– Понятно, – Антон забросил ремень «винтореза» на плечо. – Могли не слышать.
Хан кивнул:
– Лес шумит. У твоего оружия звук тихий. Я пойду?
Антон отступил на шаг, давая понять, что он Хана не держит:
– Удачи.
После того как Карим лично убедился, что весь груз, порученный Маххабат, доставлен в целости и сохранности, стали готовиться к трапезе. Шаман с Джином с утра ничего не ели. Между тем время обеда давно прошло, а до ужина было еще далеко.
Моросящий дождик то усиливался, то почти прекращался. Маххабат забралась под навес, в самый дальний угол укрытия. Расстояние между полом и крышей позволяло стоять там лишь на четвереньках. Бросив на расположившихся в овраге боевиков настороженный взгляд, женщина расправила расстеленный поверх уложенных на землю веток кусок прорезиненной ткани и легла. Тем временем самый молодой из присутствующих чеченец, по имени Тимур, стал вытаскивать из рюкзака консервы, хлеб, сыр. Продукты он раскладывал на вывернутом из земли плоском, как стол, камне. То и дело отрываясь от своего занятия, чтобы смахнуть с невероятно больших ушей комаров, обыкновенным складным ножом открыл банку с говяжьей тушенкой, сардины и какой-то паштет. Последний долго изучал. Сначала, беззвучно шевеля губами, прочитал написанный мелким шрифтом состав продукта, потом еще и понюхал. Наблюдавший за ним седой боевик, которого называли Клыком, едва заметно улыбнулся:
– Это печень трески. Знаешь такую рыбу?
– Ну, – Тимур часто заморгал глазами. – А что?
– Ты думал, что это свинина?
– Разве я совсем глупый, да? – парень обиженно надул губы.
– Тимур, а знаешь, почему меня комары не трогают? – продолжал веселиться бандит.
Парень поднял на него вопросительный взгляд:
– Почему?
– Они на твоих ушах собираются, – чеченец рассмеялся собственной шутке.
– Нет, Клык, не из-за этого. Просто ты старый, а я молодой, – невозмутимо парировал Тимур. – И кровь у тебя невкусная. Отравиться можно.
Теперь рассмеялись все. Даже Маххабат хмыкнула.
– Ты совсем распоясался! – Клык помрачнел. – Я не старый, но старше тебя. Если сказанное мной может сойти за шутку, то сорвавшиеся с твоего языка слова – оскорбление.
– Ладно, – вяло ответил Тимур, убрал почти пустой рюкзак в сторону и стал нарезать хлеб. – Не обижайся.
– Может, вскипятим чай? – неожиданно предложил Клык и вопросительно посмотрел на Карима. Все это время тот стоял чуть поодаль,
– Сам же знаешь, что нельзя, – покачал головой Карим. – Зачем спрашиваешь? Запах дыма в такую погоду далеко разносится.
– Готово, – Тимур обвел всех взглядом.
Бандиты расположились вокруг импровизированного стола.
Сунув в рот пучок увядшей и от этого похожей на зеленую тряпочку кинзы, Тимур зачерпнул ложкой из банки тушенку, положил ее на кусок хлеба, после чего украсил бутерброд зеленью и развернулся в сторону навеса:
– Маххабат!
Женщина приподняла голову.
– Возьми! – парень встал, подошел к пологу и, присев, протянул бутерброд Маххабат.
– Спасибо, – едва слышно проговорила она. – Я не голодна.
– Ешь, женщина! – неожиданно вмешался в разговор Карим. – Тебе надо набраться сил. Заставь себя!
Она села, пригнув голову под свисающим сверху пузырем брезента, взяла хлеб, однако есть сразу не стала. Только когда Тимур вернулся на свое место и все потеряли к ней интерес, нерешительно откусила.
Обменявшись с Джином взглядом, Шаман вынул из своего рюкзака легкий немецкий термос. Еще утром он залил в него полтора литра душистого чая с травами, целый мешочек которого прихватил из дома.
– Хорошая вещь, – цокнул языком Карим, подставив под горловину термоса кружку. – Где взял?
Термос был трофейный. Год назад он пополнил набор аксессуаров, при помощи которых офицеры чеченцы перевоплощались в моджахедов. Его нашли после боя в одном из домов давно брошенного людьми аула, который облюбовала небольшая банда боевиков. Принадлежал он убитому бандиту. Застрелил его тогда Джин. Естественно, об этом капитан рассказывать не собирался.
– Еще в первую войну, – не вставая со своего места, Джин, кряхтя, перегнулся через стол и наполнил кружку Тимура, – в Шали один дед подарил.
Переведя взгляд на Клыка, Шаман замер, продолжая держать термос в руке.
Бандит смотрел на него таким взглядом, словно он только что на его глазах убил близкого ему человека.
– Что с тобой, Клык? – насторожился Карим.
Но тот не слышал его. Рука с короткими пальцами скользнула к лежавшему рядом автомату. В тот же момент Карим вскочил и носком ботинка откинул оружие в сторону:
– Ты что?!
– Эта вещь мне знакома! – взгляд Клыка потемнел, а голос сделался глухим. – Я знаю, кто ее прежний хозяин!
Шаман поставил термос на камень и поднялся:
– Не хочешь ли ты сказать, что я украл эту вещь?
– Нет, – Клык тоже встал, – ты взял… у мертвого!
– Что ты несешь?! – догадавшись, что Клык уверен в своей правоте, более того, он наверняка догадался, кто перед ним, Джин тоже поспешил подняться. – Прежде чем так говорить, надо хорошо подумать. За свои слова нужно ответить!
– Этот термос был у моего сына! – сверкнув глазами в сторону Карима, бандит с неожиданным проворством перепрыгнул через Тимура, который едва успел пригнуть голову, и схватил его автомат.