Крутая волна

Устьянцев Виктор Александрович

— Хорошо, генерал. Я именно так и сделаю.

И опять заходил по комнате, теперь уже медленно, низко опустив голову.

— Я дам вам охрану и попрошу, чтобы с вами отправился один матрос — из тех, что приехали. Другого оставлю как заложника.

Керенский остановился, вскинул голову и воскликнул:

— Только не матрос! Вы знаете, кто он?

— Нет.

— Это Дыбенко.

— Я не знаю, кто такой Дыбенко.

— Председатель Центробалта. Это — мой враг.

Краснов

равнодушно сказал:

— Раз ведете большую игру…

Керенский не дал ему договорить, прервал:

— Я уеду ночью.

— Почему? — спросил Краснов. — Это будет похоже на бегство. Разумнее поехать спокойно и открыто, чтобы все видели.

Вошел адъютант, доложил:

— Получена телеграмма от Савинкова. Двенадцать эшелонов ударников прибудут к вечеру.

— Поздно! — воскликнул Керенский.

— Можно еще потянуть время, — задумчиво сказал Краснов и отдал адъютанту распоряжение: — Пусть эту телеграмму зачитают новому казачьему комитету. Посмотрим, как поведут себя комитетчики при этом известии.

5

А комитет все еще колебался. Но теперь Дыбенко и не торопил казаков, теперь ему самому было выгодно потянуть время. Ударники прибудут только к вечеру, а наш Финляндский полк и отряд моряков должны вот — вот начать наступление. Казаки вряд ли сейчас будут сопротивляться, и до прихода эшелонов с ударниками Гатчина будет взята.

Однако долго тянуть нельзя. Надо успеть как следует подготовиться к встрече ударников, их как-никак двенадцать эшелонов.

— Ну так что, придем мы к какому-нибудь решению? — спросил Дыбенко у новых членов казачьего комитета.

Казаки скребли затылки, чесали грязными пальцами бороды:

— Надо бы, верно, решить, как будем.

Наконец один предложил:

— Давайте так уговоримся: мы с вами воевать больше не будем, а вы за это пропустите нас домой, на Дон и Кубань.

Предложение понравилось всем, но опять возникли сомнения:

— А как отпустят? Если с оружием — одно, а без оружия нам нельзя, дорога длинная.

— Нет, оружие мы не сдадим.

— Хорошо, оружие мы вам оставим, — согласился Дыбенко.

Тут же составили договор. Подписали его Дыбенко и от имени комитета шесть казаков, оказавшихся грамотными.

— Теперь о Керенском, — напомнил Дыбенко.

— Да берите вы его, нам не жалко, — сразу согласились казаки.

— Ставлю вопрос на голосование.

За арест Керенского проголосовали единогласно.

— Теперь надо его арестовать и привести сюда. Кто пойдет?

И опять заминка. Никто из казаков не хотел добровольно ввязываться в арест верховного главнокомандующего.

— Кто знает, куда жизнь повернется. Вам он надобен, вот вы его и арестуйте.

А нам встревать в это дело неохота.

— Но ведь постановление о его аресте вынес ваш казачий комитет. Вы и должны арестовать Керенского, тогда все будет законно.

— Так-то оно так, а все же… — Казаки опять чесали затылки и бороды.

Наконец после долгих препирательств отрядили за Керенским четверых казаков. Они нехотя отправились в соседний зал. Однако вскоре вернулись:

— Керенский удрал!

Все вскочили, зашумели.

— Как удрал?

— Через подземный ход. Переоделся матросом. А на том конце его автомобиль ждал.

Гордей в это время искал Павла Глазова. На площади гудела толпа. Казаки уже знали о бегстве Керенского, слышались возмущенные выкри ки. Кто-то доказывал, что Керенский не убежал, а выехал навстречу подходящим эшелонам с ударниками.

«Вот лопухи, упустили! — досадовал Гордей, забыв о Глазове. — Все Временное правительство арестовали, а главного-то и упустили!»

Это было особенно обидно.

«Не надо было мне уходить искать этого Павла Глазова…»

— Наверное, он долго еще терзался бы, но вышел Дыбенко, весело спросил:

— Ну, что приуныл?

— Так ведь упустили Керенского-то!

— Пусть бежит, черт с ним! Его бегство есть его политическая смерть.

— Все же…

— Далеко не уйдет. Вот казаки такую телеграмму заготовили. — Дыбенко протянул Шумову бумагу.

«Всем, всем. Керенский позорно бежал, предательски бросил нас на произвол судьбы. Каждый, кто встретит его, где бы он ни появился, должен его арестовать как труса и предателя.

Казачий совет 3–го корпуса».

Едва они пошли в зал, где еще заседал казачий комитет, как появился дежурный офицер. Теперь он был куда покладистее:

— Там с заставы верховой прискакал, говорит, что матросский отряд подходит. Что делать?

— Пусть пропустят, — сказал Дыбенко.

Дежурный вопросительно посмотрел на пожилого казака, избранного председателем комитета.

— Пущай идут, — согласился тот.

Вскоре в Гатчину вступили Финляндский полк и отряд моряков. Только теперь Гордей увидел дядю Петра и окликнул его.

— Гордей? — удивился Петр. — Ты откуда здесь взялся?

— А мы с ним тут со вчерашнего дня, — сказал Дыбенко и сладко потянулся. — Теперь не мешало бы и вздремнуть часок — другой.

В разговор вмешался командир прибывшего отряда Сивере:

— А казачков надо все-таки разоружить.

— У нас же договор! — возразил Дыбенко.

— Они Керенского упустили, — упрекнул Сивере и спросил: — Что слышно насчет ударников?

Пока выясняли, где ударники, пришел солдат, обратился к Дыбенко: