Круто закручено. Дамские штучки
Шрифт:
Потом художник разлил напиток в высокие конусообразные бокалы и бросил на дно несколько кусочков сахара с вишней. Он протянул мне бокал, я, смакуя, сделала пару маленьких глотков. Коктейль и правда получился на славу.
– Восхитительно, – оценила я. – Может быть, перейдем к делу?
– Вы всегда настолько решительны? – осведомился Тадеуш.
– Почти.
– Вы не похожи на россиянку, – заметил он.
– Это комплимент или как? – усмехнулась я.
– Разумеется, комплимент. – Бартвелл старался быть галантным, а мне этот обмен любезностями
– Обрисуйте мне ваши проблемы, – предложила я.
– Конечно, конечно, – согласился Тад. – Посмотрите сюда!
Чуть поодаль на столике под витринным стеклом стояли три статуэтки. Я предполагала, что Миша имел в виду как раз одну из них.
– Что это? – все-таки решила я уточнить, внимательно изучая глазами увиденное и стараясь запомнить каждую черточку. Одна представляла собой мраморную голову со слегка поврежденными временем чертами лица, другая – восседающего на стуле арфиста, третья, из белого мрамора, изображала урезанную фигуру человека.
– Кикладская культура, – с гордостью сообщил Бартвелл.
«Только древних греков мне и не хватало! – подумала я. – Мало было датских гербов…»
– Мне это, в общем-то, ни о чем не говорит, – призналась в своем невежестве.
– Я всегда забываю, что не все, как я… Как бы это выразиться по-русски… – он задумался секунды на две, а затем продолжил: – Помешаны на археологии. Хорошо, я попробую вам растолковать.
Бартвелл снова замолчал, наморщив лоб, а затем открыл рот и пустился в объяснения:
– Эта культура, пережившая свой мощный расцвет на Кикладских островах между 3500 и 2000 годами до н. э. Так что все эти статуэтки родом оттуда, и я заплатил за них бешеные деньги. По всей видимости, когда-то они использовались в качестве оберегов. Но мне эти фигурки дороги сами по себе, – Тадеуш замолчал, устремив мечтательный взгляд изумрудных глаз в сторону витрины. – Правда, прелесть? – осведомился он.
– Конечно, – тотчас подтвердила я, все еще не понимая, чего именно хочет от меня художник, особенно если он действительно замешан в краже варяжского щита с леопардом. По идее, Бартвелл должен был бы от меня как от огня шарахаться.
– Совсем недавно я узнал, – продолжил американец, – что кто-то покушается на арфиста, украшение моей коллекции. Я с ним и в поездках не расстаюсь. А тут пошли слухи о какой-то банде. Вот я и решил почву прозондировать, – последнее слово Тад с трудом выговорил по слогам. – И результаты меня не обрадовали…
– Кто вам сообщил эту неприятную новость? – спросила я, не особенно надеясь на откровенный ответ. Как и следовало ожидать, художник и мне отказался назвать своего информатора.
– Я не могу вам сказать, – произнес он раздраженно, – разве Ефремов не объяснил?
– Тогда, боюсь, я ничем не смогу вам помочь, – выразила я свое сожаление и поинтересовалась на всякий случай: – По крайней мере, его фамилия не Васильев?
– Впервые слышу, – явно, на мой взгляд, соврал Тадеуш, подтвердив тем самым мои самые худшие подозрения. Потом Бартвелл
– Ага, – согласилась я. У меня возникла идея обыскать галерею, вдруг где-то здесь Бартвелл прячет реликвию Марусича.
– Возможно, вы хотите еще раз осмотреть выставку? – раздобрился Тадеуш. – Тогда прошу!
Бартвелл словно мои мысли угадал и, как добрый волшебник, предвосхитил желания. Только я никак не могла понять, зачем ему это нужно?
– С удовольствием! – улыбнулась я и вышла из Мишкиного кабинета в выставочный зал в сопровождении Тадеуша. Вот если бы еще он потрудился оставить меня одну!
Лаки уже привыкла общаться с Арабом исключительно по телефону. В последнее время он стал выводить ее из себя. Она жалела, что с ним связалась. По ее мнению, гораздо эффективнее она использовала бы свои таланты самостоятельно. В принципе этот уголовник не научил ее ничему особенному. Просто так вышло, что Лаки сейчас зависела от него, вот и все. А теперь подвернулся удобный случай не только подзаработать «зеленых», но и, если повезет, избавиться от поднадоевшего босса. Кто ее знает, эту Иванову, может, ей удастся расправиться и с Арабом? Не зря же ее «ведьмой» в Тарасове окрестили! Только у Лаки на каждую ведьму был свой крест заготовлен, поэтому она искренне полагала, что неуязвима.
– Алло, – произнесла Лаки нараспев короткое слово, будто магическую формулу.
– Да, – отозвался Араб. – Какие новости? Прогресс наметился? – Он собирался прощупать и Бартвелла, задействовав для выяснения Васильева, не нанял ли американец нового исполнителя или исполнительницу, о которой болтала Лаки. «Доверяй, но проверяй!» – гласила первая заповедь Араба.
– Поэтому и звоню. – Она его заинтриговала.
– Неужели? А я уж и не надеялся, – съязвил Араб.
Лаки решила его выпад проигнорировать.
– В общем, так. Женщину, о которой я говорила, зовут Татьяной. Работает на большого человека, который вывозит антиквариат за рубеж. Очень талантливая пройдоха. Сейчас нацелилась на экспонат из коллекции Тадеуша Бартвелла.
– Нашего старого знакомого? – удивился Араб. – Так он из злодея в жертву превратился? Не вяжется это как-то, – засомневался он.
– Еще как вяжется! – возразила Лаки. – Я сейчас у выставочного зала дежурю, дама уже подъехала. Можно убедиться самому!
– Лады, – согласился Араб, и в трубке зазвучали гудки.
Лаки не стала медлить, покинула машину и тихонечко пробралась к бежевой «девятке», которая стояла недалеко от входа в галерею. Охранник находился на слишком большом расстоянии, чтобы ее разглядеть. Лаки ловко вскрыла багажник и сунула в него маленький сверток. Поддельного арфиста она уже давно заготовила – заказала через Радковского знакомому скульптору, поскольку имела обыкновение тщательно готовиться к любой операции. Потом Лаки так же ловко вскрыла дверцу машины и забралась на переднее сиденье.