Крутое время
Шрифт:
— Сейчас я доставлю этого старого волка, — встрепенулся адъютант, но Жанша перебил:
— Нет, не вызывай. Сам поезжай к Губайдулле и скажи ему так: «Жанша с салемом прислал меня к вам. Борьба мнений, борьба взглядов должны привести к дружбе и единению, а не к вражде и разобщению. Правительство намерено перебраться в Уил, об этом Жанша просил сообщить вам. Глава правительства желает почтенному, уважаемому народом учителю здравия и многих лет жизни». Вот так и передай. Если между словом зайдет речь о Мамбете, скажи, что я, мол, говорил: «У народа всегда есть свои баловни.
Каржауов поскакал к Габайдулле.
Полковник Гарун по-своему понял двусмысленное «посмотрим» главы правительства. «Не сознает, что значит бороться с бунтовщиками. Привык упиваться собственным красноречием на суде. Способный пустослов. А до того, что Айтиев и его приспешники создали подпольную организацию, сколачивают вооруженные отряды и готовят мятеж, ему и дела нет», — ругал он про себя Жаншу. Гаруна серьезно беспокоило создавшееся положение. Надо поскорее осудить преступников, водворенных в тюрьму. Самого опасного — Мендигерея Ипмаганбетова — следует отправить в Уил и судить там. Содержать в здешней тюрьме рискованно. «Такие головорезы, как Мамбет, со временем не побоятся напасть и на тюрьму…»
Подполковник Кириллов горячей Гаруна ратовал за немедленную поимку Мамбета и вынесение ему самой суровой меры наказания.
— Это же известный конокрад! Матерый серый волк, рыскающий по степи. Мне давно знакомы его повадки. В ножки поклонюсь тому, кто его пристрелит. Удивительно, как могли такого разбойника подпустить к войску! И не только подпустили, но даже назначили явного бандита помощником командира. Только полный идиот мог додуматься до этого, — говорил Кириллов сослуживцам из штаба.
За вчерашний день Кириллов не раз вспоминал, как Мамбет когда-то работал у них пастухом, как не раз дрался с ним и однажды чуть не убил. «Пока не избавимся от такого отребья, не будет порядка ни в армии, ни в степи. Немало подобных типов и среди русских. Испокон веков поднимают руки на царя, на Христа, на веру», — думал про себя Кириллов, коренной уральский казак, богатый и знатный офицер.
Султан Гарун и подполковник Кириллов не зря считали Мамбета кровным врагом. Они сознавали, чувствовали, что корни этой вражды глубоки и древни и что о примирении не может быть и речи.
В тот же самый день в том же городе в одном из многочисленных казахских домов с плоской крышей вели между собор! беседу двое юношей. Они говори не о любовных похождениях, а о том же Мамбете, которого так жаждал изловить велаят. Джигиты были из молодых, да ранние. Один из них, Амир, сын большевика Мендигерея, пришел сюда на поиски отца, который томился сейчас в тюрьме Гаруна. О погроме, учиненном Аблаевым в поселке Улетты, он узнал от Хакима. Амир был очень осторожен, тщательно скрывался, иначе б его постигла та же участь, что и его родных, — одних каратели бросили в тюрьму, других изрубили шашками.
Второй юноша, Ораз, вышел из волости Дуана, что под Лбнщенском, побывал во мрогих русских поселках, под видом торговца охрой добрался до дома Абдрахмана
Ораз, находчивый и смелый юноша, недавно окончил шестилетнюю школу в Карасу. Сделано им было еще немного, но под влиянием Айтиева и его товарищей из него складывался отважный борец за справедливость и свободу. К людям высокой цели, светлого ума, благородного сердца всегда, во все времена тянулись вот такие чистые, честные, талантливые юноши…
— «Дмитриев и Каратаев попали в лапы семиглавых драконов-атаманов. Вместе с народом мы освободим их. Ворота «Сорока труб» распахнутся вместе с воротами Уральска», — сказал товарищ Айтиев. Справедливы его слова. А мы должны во что бы то ни стало вырвать из застенка Мендеке! Ты должен любым путем найти Мамбета и поговорить с ним. А я посоветуюсь с Губайдуллой-ага. Эх, досада какая, не знал я раньше, что за человек Мамбет…
— Тс-с-с! — перебил Ораза Амир.
Дом принадлежал портному Жарке. С улицы вошла его жена и, не заметив, что помешала беседе юношей, бросилась к мужу с новостью:
— Ты слышал?
И юноши в маленькой гостиной, и хозяин дома, сидевший за швейной машиной у окна, насторожились.
— …О аллах, Мамбет угнал всех войсковых коней!
— Не болтай!
— Ай, милый, ты думаешь, я вру?! Как бы не так! Все только об этом и говорят. Как его, Кирилл, что ли, которого он, как овцу, связал?.. И его аргамака увел… и даже знаешь… — женщина перешла на шепот, — аргамака самого хана тоже, говорят, угнал. О боже, ну и баламут, что вытворяет, а?!
Джигиты в гостиной хмыкнули. Жарке, однако, не поверил.
— Выдумывают черт знает что» Вор, что ли, Мамбет, чтобы коней воровать?
— Ой-бай-ау, я, что ли, выдумала? Спроси вон нашего ученого джигита, если мне не веришь. Да что коней, он половину войска увел с собой.
— Значит, ты хочешь к этой сплетне еще и ученых парней приплести?
Молчаливый, замкнутый портной досадливо махнул рукой и снова застрекотал машиной. Но женщина не унималась: ее оскорбило неверие мужа. Она просунула голову в гостиную:
— Скажи-ка, деверек, я ведь правду говорю? Верно ведь, что Мамбет увел половину войска и угнал всех коней?..
— Не всех коней, женгей, — уточнил Ораз. — Это уже выдумки. А Жарке не поверил — так это понятно: рабочий человек не верит всяким побасенкам, — мимоходом похвалил он Жарке.
— Ну, ладно, хоть сколько-нибудь угнал, верно? А хозяин мой ничему не верит.
— Мамбет увел восьмерых товарищей и угнал около двадцати коней.
— Восемь человек — разве мало?! Завтра он восемнадцать уведет. Думаешь, еще не вернется? Думаешь, Мамбет побоится?! — распалилась женщина.
— Что правда, то правда, женгей, Мамбет не из трусливых. Сегодня он увел восьмерых, завтра уведет восемнадцать. Это тоже правильно заметили. Вот этого-то начальство как раз и боится больше всего.