Крутой сюжет 1994, № 02

Мэрфи Уоррен

Андрей застонал и открыл глаза.

Он зашевелился и дернул рукой, рубашка на которой еще тлела. За дверью раздавались крики Гетца.

— Я его подожгла, — сказала Лена. — Андрюша, что теперь будет?

— Он оттуда не вырвется?

— Нет, я заперла дверь.

Андрей сел и, опираясь на ее руку, тяжело поднялся. Он тупо посмотрел на правую кисть. — Наверх, — сказал он. — В аптечке промедол и бинты.

— Ааандррей, — послышалось из-за двери, — открой. Открой! Лена, открой дверь!

Лена на мгновение

застыла, затем повернулась и шагнула к мансарде. Она не успела понять, что делает, безвольно подчиняясь приказам, исходившим с той стороны двери.

— Ленка! — Андрей настиг ее, схватил за плечо и развернул. Он долго смотрел ей в глаза, пока они не приобрели осмысленное выражение. — Пошли наверх!

Она молча кивнула, и Гетц, казалось, почувствовал это.

— Ааанндрреей! — завопил он изо всех сил, понимая, что теряет контроль над женщиной. — Ублюдок, я еще доберусь до тебя!!!

— Наверх, — глухо повторил Конев.

Они поднялись на второй этаж, подальше от шума и тяжелого тошнотворного запаха. Лена усадила его на кровать и открыла шкаф, где хранились лекарства.

— Промедол это?

— Да.

Андрей сжался. Шок проходил, и боль становилась невыносимой.

— Больно? — Лена подошла, держа пластиковую ампулу с иглой на конце. — Ой, я дура, правда?

— Коли в руку, — простонал Андрей. Левой рукой он поднял распухшую кисть и боль сдавила тело, заглушая даже ноющую резь от ожогов.

— Куда?

— Все равно.

Лена быстро вонзила иглу в запястье и выдавила содержимое. Половина успела всосаться обратно, когда она вытаскивала иглу, но то, что осталось, подействовало. Андрей ощутил блаженство пропадающей боли.

— Теперь вправь кисть, — пробормотал он.

Внизу Гетц заорал особенно громко и затих.

— Все, конец, — сказал Андрей. Стены комнаты начали расплываться. Лена что-то делала с рукой. — Останься со мной, — пробормотал он. — Я люблю тебя.

Лена дергала кисть и та, наконец, встала на место. Андрей выключился, и это было на руку. Быстро сняв с него рубашку, Лена замерла, глядя на покрытое красными пятнами тело. Кое-где уже начали вздуваться пузыри.

— Андрюша, прости, — сказала она, — прости, миленький.

Говорить было больно. К тому же, к горлу подступил комок, и она заплакала.

— Бедненький, прости меня, это я тебя так, прости, — давясь слезами, она достала мазь от ожогов и начала перевязку, утешая себя тем, что Андрей спит и не чувствует боли.

Мансарда погасла, когда огонь сожрал весь кислород. Окна были закрыты и находились достаточно далеко от источника огня, поэтому стекла остались целы, а дверь плотно прилегала к косяку, не оставляя практически никакого прохода для свежего воздуха.

Андрей мирно дышал, забывшись в наркотическом сне, и Лена поняла, что осталась одна. Наедине с этим чудовищем. Ян звал ее, и несколько раз она вставала,

порываясь спуститься вниз, чтобы открыть мансарду. Он хотел войти, и Лена с трудом сдерживалась, чтобы не выполнить его приказ. Всякий раз она вовремя останавливалась и возвращалась назад, потому что за порогом власть сконцентрировавшегося на своей цели Гетца была безгранична. Чтобы как-то удержаться, она села в кресло и заплакала. И плакала долго.

Андрей пришел в себя ночью. Лена сидела рядом и смотрела на него.

— Как ты? — спросила она.

— Нормально, — выдавил Андрей после попытки двинуться. Все было далеко не нормально.

— Воды дать?

— Дай.

Пока она наливала воду, оставшуюся на дне позеленевшего графина, Андрей достал из аптечки анальгин и съел три таблетки. Спустя некоторое время он почувствовал себя способным к работе.

— Как там?..

Лена молча покачала головой. Она боялась идти вниз.

— Нам надо туда.

— Андрюша! Нет!

Теперь он явственно ощутил присутствие зла. Оно было рядом с ним и оно было внизу. И его следовало немедленно убрать.

— Его надо убрать, — сказал Андрей, поднимаясь в кресле. — Так надо.

— Андрюшенька!

Он повернулся и посмотрел ей в глаза. — Так надо!

Они медленно спустились в холл, и Андрей включил свет, озаривший дверь мансарды.

— Что теперь? — шепотом спросила Лена. Рядом с Андреем она чувствовала себя увереннее и сильнее. Голос Гетца, звучавший в ее голове, становился слабее и постепенно исчез.

— Надо открыть дверь, вынести и зарыть… ЭТО. ЭТО.

— А в милицию не будем сообщать?

Андрей покачал головой. — Теперь это НАШЕ дело.

Он подошел к мансарде и повернул замок.

Лена захотела удержать его, потому что когда дверь откроется, из темноты, окутанный дымом, появится обгоревший Ян Гетц, холодный и страшный, нет, он будет горячий, как кусок запеченого мяса, он будет двигаться и схватит Андрея за горло, потому что тот пришел потревожить его покой. Мансарда — обитель Гетца, весь дом — жилище его. Они стали теперь одно целое и любой, пришедший нарушить эту целостность, умрет. Лена была настолько уверена в этом, что вздрогнула, когда щелкнул замок.

Гетц схватит Андрея за шею и будет душить, отвратительно улыбаясь, потом он придет за ней, чтобы забрать.

Жизнь?

Самое дорогое.

Ее ребенка. Она инстинктивно прижала руки к животу, защищая его. Еще неродившееся дитя. Она хотела сказать об этом Андрею, но он уже толкнул дверь и она открылась.

Повалил дым.

И никто не вышел.

Андрей распахнул ее ногой, и широкая полоса света выхватила из темноты шевелящуюся массу, весьма отдаленно напоминающую человеческие останки. Плоть была сильно опалена, местами виднелись обугленные кости, но все же она продолжала слабо шевелиться.