Крутой Терри
Шрифт:
— Ну что там у тебя такое, черт возьми?!
— Не обращай внимания, дорогой, я сейчас все уберу. В конце концов, мне все равно больше нечем заняться.
— Что уберешь?
— Не волнуйся. Ничего особенного.
— Что значит — ничего особенного?! Грохот был такой, как от ядерного взрыва!
— Можно подумать, ты был в Хиросиме. Работай себе спокойно и прекрати на меня орать, будто я твоя домработница. Сказала, уберу — значит, уберу.
— Это было окно?
— Работай, работай.
— Или телевизор? Мой новенький
— Нет. Своим криком ты мешаешь мне убираться. По-моему, завтра у тебя последний срок…
…дочь? Барт окинул взглядом комнату, выглядевшую так, будто несколько минут назад там взорвалась атомная бомба. Оконное стекло было покрыто густой паутиной трещин, а телевизор — новенький 137-канальный телевизор со сверхплоским кинескопом, модернизированным пультом, видеомагнитофоном и квадрофоническим компакт-диск-плейером, — превратился в дымящуюся мешанину из оплавленных проводов и искореженных микросхем, хотя за него оставалось выплатить еще тридцать пять ежемесячных взносов!!!
Однако Барт напомнил себе, что время не ждет, и склонился над трупом. Тело было еще теплым, а из угла рта, растянутого в некоем подобии удивленной улыбки, сбегала струйка крови… Значит, жертва была знакома с убийцей, решил Барт, нашаривая в кармане пачку…
— Где мои сигареты?
— Что?
— Ты что, прокралась ко мне в кабинет и взяла сигареты? Неприкосновенную пачку из нижнего левого ящика стола?
— Ну… да. Мои кончились.
— У меня тоже. Давай ее сюда.
— Я ее выкурила еще днем. По телевизору показывали классную старую комедию о дебютантке, которая влюбилась в приятеля своей сестры…
— Я прекрасно проживу и без этой дурацкой комедии. А без сигарет — нет! Раз они кончились, сходи в кафе напротив и купи новую пачку. Ты же знаешь, я не могу работать без курева.
— Вот еще! Уже поздно, а я не хочу, чтобы меня ограбили только потому, что ты не догадался запастись сигаретами. Я всегда говорила, что ты живешь в жутком районе. Давно бы переехал. Если тебе так приспичило, сходи сам.
Барт понял, что на перекур нет времени. Какой уж тут перекур, когда полиция несется к тебе словно стая голодных шакалов, готовых разорвать первого встречного на мелкие кусочки?! Поэтому он, невзирая на легкое чувство паники, с которым можно было совладать только с помощью сигареты — этой длинной, глубокой, смачной, вкусной затяжки углекислого газа, щедро сдобренного никотином, — вновь повернулся к трупу, отлично сознавая, что улика, оставленная коварным убийцей, позволит ему раскрыть это на редкость запутанное дело.
Ключ к разгадке преступления маячил у него буквально перед глазами. Он уже почти видел его, почти мог до него дотронуться, почти чуял его — этот едкий аромат тлеющего…
— Я чую дым.
— Ничего, милый, тебе показалось.
— Не надо пудрить мне мозги! Это дым. Причем табачный!
— Господи, подумаешь, большое дело! Оставалась в пачке одна штучка…
— В той самой, которую ты увела из моего кабинета? Мы ведь об этой пачке говорим, не так ли? Поверить не могу: ты не только стащила ее из моего стола, но еще и наврала, что она пустая, а сама выкурила последнюю сигарету!
— Смотри не заплачь! Детский сад какой-то, ей-богу! Я тут тихо, как мышка, сижу на диване, лишь бы ему не мешать, а он ноет словно младенец, у которого отняли конфетку. Или сделали клизму!
— Сперва ты украла мой неприкосновенный запас, потом…
— Что ты ко мне прицепился со своими сигаретами?! И вообще, насколько я понимаю, завтра утром тебе сдавать работу!
…табака. «Проклятье! — изнемогая от отчаяния, подумал Барт. — Если я сию же минуту не найду ключ к разгадке, дело — табак!» Ключ к разгадке, этот чертов ключ к разгадке…
Его зоркий взгляд заметался по разгромленной комнате и… Вот она, улика!!! Скомканный клочок бумаги, притаившийся на полу возле распростертого тела, был точно такого же, желтого цвета, что и почтовая квитанция, найденная им в ночном клубе. Это объясняло все. Да! Да!!! Эта ничтожная зацепка неоспоримо указывала на даму в лиловом, у которой пропала дочь, и на того таинственного незнакомца в ермолке, что преследовал Барта дни и ночи напролет, пока он вел это нелегкое, а порой и смертельно опасное дело. Он почувствовал себя так, будто солнце взошло над горизонтом после долгих недель бесконечной, беспросветной и промозглой полярной зимы.
И когда целая свора полицейских, с топотом ворвавшаяся в комнату, нацелила револьверы прямо ему в сердце, Барт лишь холодно усмехнулся. Он знал, что теперь может объяснить…
— Терри, я заказала столик в тайском ресторанчике, о котором все только и говорят. Если мы хотим вовремя попасть, то нам скоро выходить.
— К черту тайский ресторанчик!
Подняв с залитого кровью пола клочок бумаги, Барт развернул его и, небрежно помахав им, протянул…
— У них всегда полно народу, но мне повезло — туристы из Огайо, что сделали заказ, напились в баре, начали скандалить, и их забрали в полицию.
— Пошли твои туристы знаешь куда?!
Барт сказал пошли твои гребаные туристы в… так давай Барт ты знаешь кто это сделал и кто этот хмырь в ермолке и откуда там клочок желтой бумаги ну давай же барт белликоз не забудь ты должен помнить ты же помнил все еще минуту назад и это было в кайф барт это было просто классно круто и клево и вообще потрясный сюжетный ход и сейчас бы все шло как по маслу если бы не эта чертова…